Холодная, хрупкая, нежная

Кузнецова Дарья Андреевна

вполне естественный процесс, распространённый в природе. то, что левруки тайно управляют оборотнями,и вовсе мои глупые домыслы. Но заставлять себя наблюдать за этим не хотела и не могла,даже несмотря на то, что мужчине подобный укус заведомо не причинит вреда.

Много времени восстановление Нумом сил не заняло, обратный путь тоже сюрпризом не стал, и вскоре оборотень уже поставил меня на ноги по ту сторону тёмного коридора. Правда, появилось смутное ощущение, что вышли мы не совсем туда, откуда вошли.

– Конечно, -

спокойно подтвердил это предположение Миродар.
– Челноки во встречных направлениях ходят по разным тоннелям, мы сейчас спустились на ярус ние. Это одна из причин, по которым я говорил о невозможности возвращения.

– Как вы видите в таком плотном мраке, да еще без магии? – я задумчиво качнула головой.

– Никак, - хмыкнул он.
– Мы чуем и слышим, но это не даёт гарантии. Кто-то из оборотней, кто не бывал здесь раньше,тоже не нашёл бы дорогу без света. А я просто неплохо её знаю, доводилось ходить. Простите еще раз, я совершенно забыл об этом тёмном участке и не подумал, что вам будет там трудно.

– Ничего страшного, всё в порядке, - заверила егo, стараясь не думать о том, что по неведомой причине мне было даже приятно. И поспешила сменить тему, преодолевая смущение: – А почему нельзя просто сделать там освещение?

– Посторонние проявления магии мешают Хранилищу, – вставил Нум. – Если иногда, вроде ручного светильника или проходящих мимо челноков – это не так страшно, а вот если постоянно – начинаются неприятности.

– Чем мешают?

– Представления не имею. Но попытки были, успехом они не увенчались,и на этом предпочли остановиться. Не нравится

ему и всё, мы это понимаем, чувствуем,и такого аргумента достаточно. Туда не настолько часто ходят, чтобы отдельно заниматься слoжным вопросом обеспечения освещения.

– Интересно, кто и когда построил тот огромный зал? – спросила я.
– н очень впечатляет.

– Мoжет, Хранилище знает. Но у меня не было ни повода, ни желания выяснить. Ясно, что это произошло давно и тех древних уже в помине нет,и ладно.

– И вам совсем не интересно?

– Ну насчёт «когда» Хранилище и не сможет ответить, все знания существуют в сейчас. Давность событий и их длительность важна для живых, а для чистой информации даже причинно-следственные связи не всегда имеют значение. А кто... Найти нужные сведения будет трудно, поиск чего-то в ранилище – сам по себе испытание. И одно дело идти на это ради чего-то важного, но совсем иное – просто ради развлечения и удовлетворения праздного любопытства.

Последнее лично я не считаю достаточным поводом.

– А что вы хотели узнать сейчас?
– проявила я любопытство.

– Не имеет значения, всё равно, считай, зря потратил время, - проворчал леврук, зябко кутаясь в крылья.

После этого я предпочла оставить его в покое. Судя по изменившейся манере разговора, общение с ранилищем очень утомило Нума, моё праздное любопытство

наверняка его тяготило и отвечал он, похоже,только из вежливости. В таком случае было правильней просто помолчать.

Миродар с момента пробуждения Нума – или кормёжки? – также был молчалив и задумчив. Его тоже не хотелось отвлекать пустяками, а придумать серьёзную тему для разговора всё икак не удавалось. Я покосилась на оборотня – и поймала направленный на меня прямой, спокойный и задумчивый взгляд, под которым почему-то стало не пo себе. Не страшно, а беспокойно. Под этим взглядом желание заговорить окончательно пропало.

Успев пожалеть о том, что на станции так пусто и тихо, что рассматривать совершенно нечего, я наконец вспомнила о том, о чём прежде ни разу не забывала: о собственном даре. Не мне и не с ним маяться от безделья!

Так что челнока мы дождались в тишине, которая не беспокоила уже никого из присутствующих. Оборотень с левруком были поглощены собственными мыслями, а может, последний и вовсе дремал. Я же краем сознания коснулаcь плоти мира – составляющих кору гигантских плит, живущих своей медленой, невидимой случайному взгляду жизнью, непрерывно и равнодушно текущей под коркой льда.

Бесконтрольное таяние последнего выльется в катастрофу для обитателей поверхности, поэтому стоило договориться с планетой о мягком, аккуратном смещении суши. Совсем без последствий, конечно, не обойдётся, в этом смысле с необитаемыми мирами гораздо проще. Но в моих силах сделать так, чтобы не пострадали разумные жители.

Лучше всего было бы, наверное, признаться и обсудить с оборотнями, когo куда переселить, если это возможно, но... вряд ли я на такое решусь. И вряд ли они в это поверят сразу, до того, как проявления дара станут заметны.

Посадка в челнок в этот раз прошла почти мимо моего сознания, очнулась я толькo в тёплых коридорах возле «дома», когда Миродар помог снять шубу. Вокруг мужчины мысли и закружились, стоило вернуться в действительность.

Всё же как странно изменилась моя жизнь за последние несколько дней. И самая большая странность даже не в том, что я живу сейчас среди оборотней, а в том, что мне здесь... хорошо? Гораздо спокойней, чем можно было ожидать.

Причём ожидать не от плена, а даже от той планеты, куда я летела изначально. И благодарить за это в первую очередь стоило именно Миродара.

Я уже сама не верила, что совсем недавно боялась этого оборотня, что даже его внешний вид казался мне угрожающим,

жутким. Больше того, я начала видеть в оборотнях – и, конечно, в первую очередь Миродаре, – красоту.

Примелькались резкие черты и мощные фигуры, перестали вызывать отторжение своей инаковостью и внезапно оказались совсем е жуткими. Да, непривычно. Не тонкая и изящная красота цветка лаули – с нежными алыми лепестками на высоком хрупком стебле, капризного, недолгoвечного, – а живая и сильная красота дикого хищного зверя. Казалось бы, ничего удивительного, они ведь и есть волки, но, чтoбы принять их целиком, в двуногой ипостаси, потребовалось время. И общество одного из них, конечно.