Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964
Шрифт:
Консульство резко активизировало пропагандистскую работу, наладило выпуск двух еженедельников, бюллетеней с обзором американской прессы. Редактор газеты «Конго» Тома Канза сообщил переводчику советского посольства в Брюсселе, что «американцы имеют в настоящее время 5 печатных изданий только в Леопольдвиле, ежедневно устраивают для конголезцев коктейли, просмотры фильмов и всякого рода экскурсии и прогулки» [108] . Американские представительства торговых фирм, культурные центры, корреспондентские пункты были созданы во всех конголезских провинциальных центрах и крупных городах, в сельской местности активно действовали миссионеры. По приглашению властей в США побывали многие видные конголезские политики [109] .
108
АВП РФ. Ф. 590. Оп. 3. . 1. Д. 6. Л. 6. Переводчик посольства СССР в Бельгии А. Устинов. Запись беседы с главным редактором газеты «Конго» Тома Канза, 20 апреля 1960 г.
109
АВП
Администрация США предвидела, что в случае обострения ситуации в Конго важную, если не ключевую роль, может сыграть ООН, и предприняло меры, чтобы руководство организации заняло «правильную» позицию. На генерального секретаря ООН Дага Хаммаршельда давить не пришлось. Он был убежден, что ООН должна сыграть стабилизирующую роль в ходе деколонизации Африки и сохранить ее в орбите влияния Запада. Побывав в Конго во время блиц-турне по Африке в январе 1960 г., Хаммаршельд сделал вывод, что «неготовность» колонии к независимости неминуемо создаст ряд «проблем чрезвычайного характера» [110] . Вернувшись из турне, он провел закрытое совещание со своими помощниками, которые пользовались его абсолютным доверием. Все трое были американцами – заместитель генерального секретаря Эндрю Кордье, сотрудник Секретариата Ральф Банч, секретарь Первого (политического) комитета Генеральной Ассамблеи, антрополог-африканист Гейнц Вишгоф. Они разработали конкретные меры по созданию механизма и инфраструктуры для присутствия ООН в Конго, в том числе и военного. Генсек направил в Конго своим специальным представителем Банча. У первого афро-американца, удостоенного Нобелевской премии мира (1950 г.), не должно было возникнуть проблем в налаживании контактов с конголезцами [111] .
110
Urquhart В. A Life in Peace and War. New York, 1987. P. 389.
111
Лесиовский В. M. Указ. соч. С. 83–87.
Независимость: первые испытания
Конго погрузилось в хаос раньше, чем предполагали даже самые безнадежные пессимисты. Проблемы возникли уже в день провозглашения независимости, 30 июня 1960 г.
Первоначально на торжественном заседании конголезского парламента в присутствии многочисленных иностранных гостей и журналистов с речами должны были выступить король Бельгии Бодуэн и президент Касавубу. Бельгийские колониальные власти не собирались давать слова Лумумбе и сознательно держали его в неведении относительно содержания речей короля и президента. Зная импульсивность и эмоциональность Лумумбы, бельгийцы рассчитывали, что он не сможет промолчать и сделает неуместные заявления. Обстоятельства подготовки и произнесения речи Лумумбы подробно описаны в мемуарах Томы Канзы, его друга и соратника, который находился рядом с премьер-министром и в гуще событий в первые три недели после провозглашения независимости, пока не был назначен представителем Конго в ООН.
Лумумба был уязвлен и рассержен. «Бельгийцы хотят унизить конголезский народ, унизив меня», – сказал он Канзе. Лумумба решил выступить вопреки протоколу. Осуществить это было несложно, т. к. заседание должен был вести его личный друг Жозеф Касонго, которого он провел на пост председателя нижней палаты парламента. Речь премьер-министру подготовил «молодой, бородатый бельгийский социалист», который пользовался его доверием, но как скоро понял Канза, «находился в Конго не для того, чтобы защищать интересы конголезцев». Лумумба показал написанный новоявленным спичрайтером текст Канзе в своем доме утром 30 июня за пару часов до начала торжеств. Бегло ознакомившись с ним, Канза решил, что «по соображениям элементарной политической тактичности и дипломатичности Лумумбе не стоит говорить такие вещи в столь грубой и откровенной форме в этот исторический день перед такой представительной аудиторией». Когда Канза прямо сказал об этом Лумумбе, тот попросил его сделать текст более приемлемым. Все оставшееся время, даже в машине по дороге во Дворец наций, Канза и два секретаря премьер-министра лихорадочно правили текст, смягчая слова и выражения. Лумумба обещал учесть их замечания, но оговорился, что будет импровизировать в зависимости от обстановки [112] .
112
Kama Т. The Rise and Fall of Patrice Lumumba. Conflict in the Congo. L., 1978. P. 145, 153–154.
Атмосфера заседания не способствовала снижению конфронтационного настроя премьера. Речь короля была патерналистской. Он отдал должное «гению» и «несгибаемой храбрости» своего двоюродного деда Леопольда II, отметил вклад в развитие Конго «бельгийских первопроходцев». Независимость монарх представил как добрую волю Бельгии, выразил надежду, что конголезцы оправдают оказанное доверие и предостерег их от «поспешных реформ, дабы не подвергать опасности свое будущее» [113] .
113
CRISP. Congo 1960. T. I. Bruxelles, 1961. P. 318–320.
Речь, которую зачитал Касавубу, носила примирительный характер, была полна похвал в адрес бывшей метрополии за ее успешную цивилизаторскую миссию. «Бельгия вырастила черное дитя по имени Конго, воспитала его и теперь дает ему независимость. Конго с благодарностью принимает этот дар», – заявил президент [114] . Лумумба тем временем с гневным выражением лица снова
114
Ibid. P. 320.
115
Scott I. Op. cit. P. 45.
Премьер выступил третьим и последним. О примирении речь не шла, он бросил вызов властям Бельгии. Уделом конголезцев при колониализме был «рабский труд, за который нам платили гроши. Их не хватало, чтобы утолить голод, одеться, жить в достойном жилище, растить детей в условиях, каких заслуживают родные существа». Лумумба призвал соотечественников не забывать, что «независимость завоевана нами в повседневной, упорной, трудной борьбе, когда нас не останавливали ни огромные жертвы, ни кровь, пролитая нашими народами. <…> Наши раны еще слишком свежи, чтобы мы могли забыть о них». Он пообещал покончить со старой системой, показать миру, «на что способен черный человек, когда он трудится в свободной стране», и превратить «Конго в центр всей Африки» [116] .
116
Congo 1960. Т. I. Р. 323–324.
Конголезская часть аудитории встретила речь бурными аплодисментами. Бельгийцы были потрясены и посчитали свою страну и ее короля оскорбленными. Монарху предлагали немедленно вернуться в Бельгию. Лумумбу убедили выступить еще раз в узком кругу на званом обеде, и он с похвалой отозвался о том, что Бельгия и Бодуэн сделали для Конго. Однако инцидент не был исчерпан, тем более что по распоряжению Лумумбы текст его речи в парламенте был разослан по всей стране.
В репортаже о церемонии провозглашения независимости специальный корреспондент «Правды» О. Л. Орестов сообщил, что на ней выступили Бодуэн и Касавубу. О речи Лумумбы Орестов не упомянул, он привел небольшой отрывок из радиообращения премьера 29 июня [117] . Это выглядело странно, тот же автор неделю назад комплиментарно отзывался о Лумумбе и основных пунктах программы его партии – полная независимость, сохранение единства страны и немедленный вывод из Конго бельгийских войск [118] . 2 июля газета опубликовала основные положения нашумевшей речи Лумумбы. Его слова, писал анонимный специальный корреспондент ТАСС, прерывались «аплодисментами большинства присутствовавших в зале» и «вызвали растерянность и смущение короля, премьер-министра и министров Бельгии» [119] .
117
Орестов О. Африка сбрасывает цепи рабства // Правда. 01.07.1960.
118
Правда. 25.06.1960.
119
Избавление от рабства // Правда. 02.07.1960.
Демарш премьера был воспринят администрацией США как свидетельство его «неуравновешенности», «иррациональности» и «неопытности – качеств, из-за которых Конго может стать более уязвимым для дестабилизации и советского проникновения» [120] .
Бельгийцы не задержались с ответом, запустили заранее подготовленный сценарий дестабилизации. Идеальным «детонатором» взрывоопасной ситуации в Конго была армия. После провозглашения независимости колониальная армия «Форс пюблик» была переименована в Конголезскую народную армию (КНА). Этим перемены и ограничились. Весь офицерский состав по-прежнему состоял из бельгийцев, максимум, на что могли рассчитывать конголезцы, был чин адъютанта, который присваивался после звания старшего сержанта. Многие служили по 10–15 лет, оставаясь рядовыми. Нараставшие в обществе настроения реванша и мести белым проникли и в казармы. В гарнизонах появились листовки, где выдвигались требования повышения жалования и африканизации командного состава, дисциплина резко упала, были случаи неподчинения офицерам.
120
Weissman S. Op. cit. Р. 55.
5 июля Лумумба собрал специальное заседание кабинета министров, где заявил, что армию надо не реформировать, а «революционизировать». Было принято решение создать комитет по военной реформе, который в первую очередь будет руководствоваться принципом ликвидации расовой дискриминации в армии [121] .
Командующий КНА бельгийский генерал-лейтенант Эмиль Янссене выразил несогласие с премьером провокационным способом. Он публично разжаловал сержанта-конголезца, который говорил солдатам, что после наступления независимости не надо подчиняться бельгийцам. Затем Янссене собрал в учебном классе столичного военного лагеря свободных от караульной службы конголезцев и заявил, что не потерпит нарушений дисциплины. Для пущей убедительности он письменно проиллюстрировал свой тезис, написав на доске: «до независимости = после независимости». Возмущенные конголезские военнослужащие собрались на митинг протеста, который закончился беспорядками. Янссене приказал подавить бунт силами гарнизона в Тисвиле. Попытка бельгийских офицеров этого гарнизона поднять личный состав по тревоге закончилась их арестом и захватом солдатами оружейного арсенала [122] .
121
Ката Т. Op. cit. Р.186.
122
Hoskyns С. Op. cit. Р. 88–89.