Холодное блюдо мести
Шрифт:
Где-то сзади тихонько пискнула в кулачок Вероника.
— Т-а-а-к, — растянул диктатор. — Дождались, мать их… У тебя всё? — устало опустил плечи Валерий Васильевич.
— Так, точно, — козырнул капитан.
— Машину мне, — буркнул Афанасьев, ища глазами стул, на который вчера вечером положил свою одежду.
— Машина уже ждет вас у подъезда, — отчеканил адъютант.
— Ступай, я сейчас спущусь, — кивнул ему, а заодно и Веронике, чтобы та проводила гонца.
Когда за капитаном закрылась входная дверь, он провел рукой по лицу, снимая остатки сна, и простонав не столько от артрита в суставах, сколько от очередного удара судьбы, привстал с дивана и начал одеваться. Проводив
— Что же теперь будет, Валера? — тихо спросила она, подойдя сзади и приобнимая его за плечи, в то время как он застегивал пуговицы на рубашке.
Он посопел, но оборачиваться не стал, продолжая свое дело.
— Завтракать будешь? — спросила она, не дождавшись ответа на свой предыдущий вопрос.
Афанасьев повернулся к ней всем корпусом и, заглядывая в самую глубину глаз любящей женщины, произнес извиняющимся голосом:
— Спасибо, Вера, но сейчас не могу. Тороплюсь.
— Я заверну тебе бутерброды? — просительным тоном обратилась она.
Он не хотел напрасно обижать ее отказом, поэтому просто кивнул и потянулся за кителем. Вероника упорхнула на кухню и там принялась стучать ножом по разделочной доске, нарезая хлеб и колбасу. Уже в прихожей, когда он, кряхтя, надевал туфли, она вновь подошла к нему со свертком в руках, опять обращаясь к нему чуть виноватым голосом:
— Извини, кофе сварить не успела.
— Ничего, Михайлов расстарается, — успокоил он любимую.
— Мне ждать тебя или ты сам позвонишь? — спросила она, заглядывая ему в глаза, как преданная собака.
— Позвоню, непременно позвоню, — откликнулся он, принимая сверток с бутербродами, но вдруг остановился, будто вспоминая, что-то важное.
Решительно положил сверток на тумбочку, что стояла в прихожей, затем резко привлек, почти рывком, к себе женщину и, стиснув ее в объятиях, впился своими губами в ее мягкие и чуть солоноватые губы. Она всем телом приникла к нему, вжимаясь в его все еще крепкий торс, одновременно отвечая на его страстный порыв. Они постояли так, где-то с полминуты, затем он все так же решительно отпрянул от нее и, не говоря больше ни слова, повернулся к ней спиной, схватив сверток, а потом рванул на себя незапертую входную дверь.
— Будто на войну проводила, — прошептала она ему вслед, тихонько всхлипывая.
II.
07.09.2020 г., Россия, г. Москва, Фрунзенская набережная 22, Национальный центр управления обороной РФ.
Дежурный водитель — мужчина средних лет был ему незнаком, ну да это и неудивительно, так как за все время своего нахождения на вершине власти, ему еще ни разу не приходилось так неожиданно и рано срываться с места. Ни вечно все знающий Михайлов, ни разговорчивый Кондратьич, ни его вечно отмалчивавшийся сын на смену еще не заступали, поэтому в этот раз пришлось делить салон с абсолютно незнакомым ему человеком, дежурным адъютантом, которого он еще плохо знал и угрюмым Коржиком. Адъютант по своей наивности сунулся было в салон к Афанасьеву, но подполковник решительно отстранил бойкого капитана, молча указав ему глазами на место рядом с водителем, а сам, чувствуя на себе благодарный взгляд диктатора, сам уселся напротив него, составив компанию.
— Ну, что скажешь, Андрей Ильич? Ты-то уж наверняка в курсе всех деталей произошедшего? — обратился Афанасьев к обладателю «вкусной» фамилии, как только они вырулили с тесного дворика.
Кавторанг дернул щекой, и застарелый шрам на его лице неприятно покраснел.
— А что говорить?! Ровно в пять утра хохлы с территории Харьковской области осуществили залп, по предварительным данным
— И что это было, по-твоему? Месть за уничтоженный в июне Генштаб?
— Трудно сказать, — попытался пожать плечами Коржик. — Если мстить, то надо, по крайней мере, по вражеской столице…
— Но-но, не накаркай мне там! — погрозил он кавторангу пальцем.
— И потом, почему именно сейчас? — продолжал свою мысль Андрей Ильич. — Время для эскалации абсолютно неподходящее. По всем закрытым аналитическим данным Украина еще не набрала потенциал для наступления. Нужно еще, как минимум, месяца два, а то и три, чтобы накачаться оружием, переподготовить свежие кадры высшего звена и адаптировать, в конце концов, военную промышленность под реалии военного времени. А военное время непременно наступит, так как Россия обязательно явится на войну в этот раз.
— И какой вывод ты делаешь из этого? — с нескрываемым интересом к выкладкам своей «тени» поинтересовался диктатор.
— Выводов два. Первый — утопический, в соответствие с которым на Банковой абсолютно потеряли разум и чувство самосохранения.
— Этот вывод можно сразу взять за скобки. На Банковой даже дышат не иначе, как по команде из Вашингтона, — сразу отмел от себя Афанасьев первый вариант.
— Совершенно верно. Следовательно остается только второй вывод — срочный заказ из того же Вашингтона, — согласился Коржик.
— Остается только узнать об истинных мотивах окончательно сбрендившего Зеленского, — покрутил носом Афанасьев. — Что он хотел этим продемонстрировать?
— Или что-то прикрыть более важное, — закончил за генерала мысль кавторанг.
— В любом случае, это никак не оправдывает наших пэвэошников, проспавших массированный налет, — недовольно буркнул Валерий Васильевич.
— Да. Но еще больше меня удивляет, уж простите меня, пожалуйста, ваша более чем спокойная реакция на данный инцидент. Ведь, как ни крути, а это явный casus belli, — осторожно заметил Андрей Ильич.
— Не знаю, — поморщился Афанасьев на бестактность своей «тени». — Может я очерствел, находясь на этой должности. А может, просто, уже давненько ожидал нечто подобного. Уж больно пугающее затишья по нашим периметрам наблюдается в последнее время.
На этом их откровенный диалог и прекратился. Всю остальную дорогу они ехали в тягостном молчании.
Когда Афанасьев появился в стенах Национального Центра, то его от самого вестибюля встретила там необычная суета, что, в общем-то, не слишком вязалось с репутацией этого учреждения. Даже стоявшие в охранении дежурные офицеры, всегда отличавшиеся неторопливой сосредоточенностью, на этот раз выглядели как-то суетливо и даже растерянно, будто бы получили какое-то тревожное послание и теперь не знают без посторонней помощи, как правильно на него реагировать. «Неужели вся эта нервозность вызвана обстрелом Белгорода?» — с нескрываемым удивлением подумал в первые минуты Валерий Васильевич. Шагая по коридору к своему кабинету, машинально кивая на приветствия встречавшихся генералов с озабоченными лицами и пребывая в размышлениях на эту тему, он еще издали приметил маячившую, среди кучки старших офицеров фигуру Михайлова. «Ну, хоть что-то сейчас прояснится. А то прям какой-то заговор молчания, ей Богу!» — с облегчением подумал он. Михайлов тоже еще издалека приметил своего шефа, косолапящего по красному полотну ковровой дорожки и, дождавшись, когда тот подойдет достаточно близко, вытянулся во фрунт: