Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна
Шрифт:
Против Трясучка имел много чего, зная, что единственной заботой Коски очень долгое время была бутылка. Отец Трясучки, после того как Девять Смертей убил его старшего сына, отрезал ему голову и подвесил к штандарту, тоже начал пить. Пить, и буянить, и трястись с похмелья. Не в силах больше решать, что хорошо, что плохо, он потерял уважение своих людей, разрушил все, что построил, и умер, не оставив Трясучке ничего, кроме недоброй памяти.
– Не доверяю я пьющим людям, – брякнул он напрямик. – Человек начинает
Коска скорбно покачал головой.
– Как раз наоборот. Сперва человек теряет разум, потом становится слабым, потом начинает пить. Бутылка – следствие, а не причина. Но, хотя я тронут твоей заботой до глубины души, прошу тебя обо мне не беспокоиться. Сегодня я чувствую себя гораздо лучше! – Наемник вытянул перед собой руки. Они и вправду почти уже не тряслись. Так, слегка подрагивали. – Оглянуться не успеешь, как буду в полном порядке.
– Жду не дождусь увидеть это. – Из кухни появилась Витари.
– Все ждут не дождутся, Шайло! Но хватит обо мне… Сколько негодяев, ворья и прочего людского мусора удалось тебе отрыть в гнусных помойках старого Сипани? Много ли воинственных фигляров ты собираешься представить на наш суд? Музыкантов-преступников? Танцоров-головорезов? Певцов-разбойников? Жонглеров… э-э-э…
– Убийц, – подсказал Трясучка.
Коска широко улыбнулся.
– Без экивоков и, как всегда, в точку.
– Экивоков?..
– Грубо. – Витари уселась на последний свободный стул и развернула на столе лист бумаги. – Для начала уличный оркестрик, который я нашла близ гавани. Сдается мне, музыканты эти зарабатывают больше грабежом, чем исполнением серенад.
– Играют не по правилам, да? Самое то, что надо. – Коска вытянул тощую шею, как петух, собравшийся кукарекнуть. – Входите!
Дверь скрипнула, вошли пятеро. Такого вида, какой сочли бы сомнительным даже там, откуда прибыл Трясучка. Волосы сальные. Лица в оспинах. Глаза сощуренные, рыскающие с подозрением по сторонам. Вместо одежды лохмотья.
Сжимая в грязных руках обшарпанные инструменты, шаркая ногами по полу, все пятеро гуськом приблизились к столу. Один принялся почесывать пах. Другой – ковырять в носу барабанной палочкой.
– И кто вы такие? – вопросил Коска.
– Мы? Оркестр, – ответил тот, что стоял первым.
– И как ваш оркестр называется?
Они переглянулись.
– Никак. На кой это?
– Тогда – ваши собственные имена, если нетрудно. А еще – инструменты, которыми вы владеете, как музыканты и бойцы.
– Я – Солтер, – сказал первый. – С барабаном управляюсь и с булавой. – Откинул полу куртки, предъявил тусклый блеск железа. – С булавой – лучше, коли честно.
– Я – Морк, – представился следующий. – Труба и сабля.
– Олопин. Рожок и молот, – объявил третий.
– Тоже Олопин. Брат вот этому. – Четвертый ткнул большим
Последний, с перебитым носом, страшней которого Трясучка еще не видал, хотя ему случалось видеть сломанные носы, сказал:
– Гурпи. Лютня и лютня.
– Ты бьешься лютней? – удивился Коска.
– Да запросто. – Тот изобразил, как наносит удар по голове, и, ухмыльнувшись, показал два ряда зубов цвета дерьма. – У меня топор в ней запрятан.
– А! Ну что ж, теперь сыграйте, ребятки. Хорошо бы, что-нибудь веселенькое.
Трясучка не шибко разбирался в музыке, но даже он мог сказать, что оркестру этому далеко до совершенства. Барабан не попадал в ритм. Труба отчаянно хрипела. Лютня фальшивила – должно быть, из-за куска железа внутри. Коска, однако, закрыв глаза, кивал, словно никогда не слышал музыки слаще.
Через пару тактов он крикнул:
– Чудо, какие многоталанные ребятки! – Музыкальный тарарам начал заикаться и заглох. – Всех берем, платим за ночь сорок скелов каждому.
– Сорок… каждому? – разинул рот барабанщик.
– Плата по окончании. Но работа будет нелегкая. Драться придется наверняка, а может быть, даже и играть. Ваша музыка станет последним, что услышат наши враги. Готовы на такой подвиг?
– За сорок скелов каждому? – Все пятеро разухмылялись. – А то. Конечно, господин. За этакие деньги на все готовы.
– Молодцы. Мы знаем, где вас искать.
Оркестр вышел вон.
– Жуткие уроды, – сказала Витари.
– Тем и хороша маскарадная пирушка, – ответил Коска. – Напялить шутовские костюмы, и кто там разглядит их рожи?
У Трясучки мысль доверить свою жизнь этой компании восторга не вызвала.
– Но игру-то услышат?
Коска фыркнул.
– В Дом Кардотти приходят не за музыкой.
– Может, надо было проверить, как они дерутся?
– Если так же, как играют, беспокоиться не о чем.
– Но играют они, как дерьмо!
– Как сумасшедшие. При удаче и дерутся так же.
– Но нам не…
– Вот уж каким тебя не считал, так это нервным. – Коска подмигнул Трясучке. – Не мешало бы тебе поучиться жизни, друг мой. Главное в достижении победы – натиск и кураж.
– Кураж?
– Безрассудство, – сказала Витари.
– Быстрота, – добавил Коска. – И умение поймать момент.
– И где они у нас? – спросил Трясучка у Витари. – Натиск и этот… как его…
– Если все пойдет по плану, Арио и Фоскар окажутся в своих номерах в одиночестве, и… – Она громко щелкнула пальцами. – Уже не важно будет, кто и как играет на лютне. Время истекает. Осталось четыре дня до того, как великие мира сего съедутся на совещание в Сипани. В идеальном мире я нашла бы людей получше. Но наш мир не таков.