Холодные дни
Шрифт:
– А теперь еще и я, – сказал я. – О, черт.
– Что? – спросил Томас.
Я покачал головой.
– Для этого нужно знать Кэррин.
– Кэррин, а? – спросил Томас.
Я кивнул.
– Порядок для нее очень много значит. Человек умирает – это она может понять. Человек возвращается – совсем другая музыка.
– Разве она не католичка? – спросил Томас. – У них, вроде, есть кое-кто такой же?
Я хмуро посмотрел на брата.
– Ну да. Это позволяет ей легче
– С медицинской точки зрения, – сказал Баттерс, – я вполне уверен, что ты вообще не был мертв. Во всяком случае, настолько мертв, чтобы тебя уже было не воскресить.
– А ты там был? – спросил я.
– А ты? – парировал он.
– С моего конца, все было во мраке, потом я очнулся, – проворчал я. – Призрачно. Потом все стало белым и я очнулся. Больно. Ну, а потом сплошная физиотерапия – для восстановления.
– Ух ты, серьезно? ФТ? – спросил Баттерс. – И долго?
– Одиннадцать недель.
– Да, это заставляет меня склоняться к слову «кома».
– А еще разные ангельские и призрачные штуки, – сказал я. – Это к чему тебя заставляет склоняться? Медицински выражаясь?
Баттерс поджал губы и произнес:
– Никто не любит умников, Гарри.
– Во всяком случае, я его никогда не любил, – поделился своим мнением Томас.
– Отчего бы вам не заняться чем-нибудь полезным? – сказал я. – Выйдите наружу, посмотрите, может, кто-то прячется там, чтобы убить нас, как только мы выйдем.
– Потому что Молли приходится выходить со мной каждый раз, иначе они не впустят меня назад, а она сейчас работает со своими следопытами, – сказал Томас. – Тебя беспокоит, что бригада злючек-фэйри использует твою кровь, чтобы тебя выследить?
– Не уверен. Использовать для этого кровь – сложнее, чем думают многие, – сказал я. – Нужно не давать ей засохнуть, она должна быть ничем не разбавлена. А тут шел дождь, и если кто-то хотел собрать моей крови, нужно было делать это очень быстро, а в это время Ситх не давал им расслабиться.
– Ситх? – спросил Баттерс.
– Не то, о чем ты подумал, – сказал я.
– О, – сказал он, явно разочарованный.
– Кроме того, – сказал я Томасу, – меня меньше беспокоит то, что они используют кровь для того, чтобы меня выследить, чем для того, чтобы остановить биение моего сердца. Или, знаешь, сделать так, чтобы оно со взрывом вырвалось из моей груди.
Томас заморгал.
– Они действительно могут это сделать?
– О Господи, – сказал Баттерс, часто моргая. – Так вот что это было?
– Да, они могут это сделать, и, вероятно, делали, если ты имеешь в виду все убийства, связанные с налетом на наркоторговцев Третьим глазом, – ответил я. – Баттерс, что тут происходит? Ты закончил или нет?
– Голодная ночь, – пробормотал Томас, внезапно посерьезнев. – Гарри… может,
– Бессмысленно, – сказал я. – Если уж они завладели твоей кровью, значит завладели. Возможно, удери я и спрячься где-нибудь в Небывальщине… но и это не дает гарантии.
– А сколько крови им нужно? – спросил Баттерс.
– Зависит от многого, – сказал я. – Зависит от того, насколько эффективна их магия, уровня их мастерства. Зависит от того, насколько свежа кровь. Зависит от дня недели и фазы Луны, насколько мне известно. Я, признаться, никогда не экспериментировал с кровью. Чем больше энергии они посылают по направлению к тебе, тем больше крови им нужно.
– Что это значит? – спросил Баттерс. – Сядь ровно, чтобы я мог перевязать эти раны.
Я сел и поднял руки, чтобы не мешали, продолжая объяснять:
– Выслеживающее заклинание почти пустяк, если речь идет об уровне энергии, – сказал я. – Для этого им понадобилось бы не очень много.
Баттерс несколько раз обмотал льняным бинтом мой пресс.
– Но если они захотят, чтобы твоя голова взорвалась, крови нужно гораздо больше?
– Зависит от того, насколько они владеют искусством, – сказал я. – Они же не обязаны расплющивать тебе голову, словно кувалдой. Может, они просто засунут тебе пестик для колки льда в нос. Меньше усилий – и концентрация на меньшей площади, понимаешь? – Я пожал плечами. – Если они получили мою кровь и умеют пользоваться ею, то мне амба – без вариантов. Но пока этого не случилось, я буду считать, что у меня все-таки есть шанс, и вести себя соответственно.
Воцарилось молчание, и я понял, что оба – Баттерс и Томас – уставились на меня.
– Что? Магия – опасная штука, ребята, – сказал я.
– Да, для всех нас, – сказал Баттерс, – но, Гарри, ведь ты…
– Что? Пуленепробиваемый? – Я покачал головой. – Магия как и жизнь вообще. Не имеет значения, сколько раз какой-то тип может качнуться на скамье для пресса, и умеет ли он ломать деревья голыми руками. Вгони ему пулю в голову, и он мертв. Я достаточно тренирован для того, чтобы стать там, где пуля меня не достанет, и стрелять умею лучше, чем большинство людей – но я так же уязвим, как любой другой.
При этой мысли я нахмурился. «Уязвим, как любой другой». Что-то ныло во мне под поверхностью моих сознательных расчетов, но я никак не мог вытолкнуть это что-то в зону обозримости. Пока.
– Штука в том, – сказал я, – что если они собирались убить меня магией, у них уже было время это сделать.
– Если только они не приберегают подлянку на будущее, – сказал Баттерс.
Я сделал усилие, чтобы не зарычать вслух.
– Да. Спасибо. Так ты закончил?
Баттерс оторвал кусок пластыря, прихватил им конец бинта и вздохнул.