Холодные звезды
Шрифт:
Ведь знала же, что потом буду чувствовать себя обязанной ему, а после того, какой он видел меня у костра, еще возомнит, чего доброго, что хочет меня так же, как Бизон. А я и так ему уже обязана, что жизнь мне спас и Катю согласился не бросать. И самое страшное, что из-за этих поступков он не казался мне таким противным, как раньше. Резким, безжалостным – да. Упертым в своих убеждениях – очень даже. Мелочным – пожалуй. Но у него теплые губы. И в нем осталось что-то человеческое…
– Так лучше? – тихо спросил Кай, пока я дрожащими руками тянула вверх застежку до самого
– Д-да… – Я оглядела его. – А как же ты? З-зачем отдаешь мне свою одежду, если сам говоришь, что это глупо? Не боишься холода?
Кай ответил не сразу. Помолчав, он поднял голову к небу. Свет упал на его лицо, я разглядела на щеках проступившие ямочки. Он улыбался. Ледяной улыбкой, лишенной настоящего тепла.
– Видишь вон ту звезду, Белоснежка? Красноватую точку, отдельно от других на небосклоне?
Я проследила взглядом и невольно ахнула. Сколько же на протурбийском небе звезд! Они складывались в причудливые узоры, незнакомые мне созвездия и просто походили на рассыпанный по черной ткани мерцающий горох. Красную точку я отыскала после пары минут напряженного блуждания взглядом.
– Это Сшат-Ацхала, – продолжил Кай, – мать всех звезд, как называют ее протурбийцы. Они верят, что именно с нее когда-то началось создание всей их галактики.
– Ты хорошо произносишь название по-протурбийски, – я невольно снова посмотрела на его спокойное лицо, – почти как они. Мы в университете только начали изучать их язык… произношение для меня больная тема. Часто общаешься с ними, да? Ты ведь от них узнал и про то, какие растения лечат?
– Я жил на одной из их планет какое-то время.
– Долго?
– Несколько лет.
– Это, наверно, было интересно. Расскажешь?
– Нет.
Я нахохлилась. Ну вот, только любопытство раздразнил.
– Зачем тогда начал мне вещать тут про звезды? – проворчала я.
Кай перевел взгляд на меня.
– Ты спросила про холод, и я вспомнил про Сшат-Ацхалу. Все звезды белые, а она – красная. Когда холодно, можно представлять, что она – костер, который горит на небе и согревает. Это помогает, если нет настоящего огня. – Он еще немного помолчал и добавил: – Только пока что еще не так холодно. Я не замерзну без куртки. Ты – слабая. Замерзнешь.
Я покачала головой:
– Я не слабая. Ты меня не знаешь. Мой папа говорил, что когда есть внутренний огонь, другого и не надо. Он тоже, знаешь ли, космос повидал.
Кай хмыкнул так тихо, что мне едва удалось расслышать.
– С огнем разобрались, а что делать с отсутствием еды, Белоснежка?
Я пожала плечами.
– Тогда, – протянул Кай и сделал странное движение руками, – пока ты думаешь, я начну есть свой бутерброд.
– Бутерброд?!
– Толстый кусок хлеба, – он обрисовал в воздухе очертания, – большой кусок мяса, много кетчупа и майонеза… м-м-м, будешь?
Кай сделал вид, что откусывает и жует, потом протянул воображаемую пищу мне. Представив, я сглотнула обильную слюну, а в желудке раздалось урчание, но сдаваться так просто не собиралась.
– Не буду, – возразила я, – он у тебя уже надкусанный, и вообще, я с кетчупом не ем. Лучше
– Она хороша, когда надо быстро утолить легкий голод, – продолжал поддразнивать этот паршивец, – но если хочешь пережить завтрашний переход, лучше возьми побольше мяса.
– Ты просто ничего не понимаешь в шоколаде, – включилась я в игру, – это не простой шоколад, а приготовленный на заводе самого Золотарева.
– Кто это такой? – рассмеялся Кай.
– Известный кондитер. – Я шутливо хлопнула его по груди. – Ты сколько в космосе болтался, совсем одичал, что такого не знаешь?! У Золотарева свои плантации, где он выращивает особые сорта какао-бобов, из которых потом производит настоящий особый шоколад. Не синтетический, представляешь!
– С трудом, – вставил Кай.
– Мы как-то с папой ходили в его ресторан, – с энтузиазмом продолжила я, погружаясь в приятные воспоминания. – Там вот на такой золотой тарелочке, – я соединила большие и указательные пальцы обеих рук, – подают одну-единственную шоколадную конфету. Она стоит очень дорого. Ее надо есть медленно, смакуя каждый кусочек. Но если хоть раз попробуешь этот вкус… м-м-м… никогда уже не забудешь…
Я закрыла глаза и сглотнула, почти ощущая сладость на языке. Как ни странно, голод отступил. Я будто на самом деле снова ела особенный шоколад Золотарева, так ярко все представилось.
Распахнув через какое-то время глаза, вздрогнула. С очень серьезным выражением лица Кай сверлил меня взглядом. Мне стало не по себе, совсем как недавно у костра. Руки сами собой потянулись, чтобы плотнее стиснуть воротник куртки. Заболтавшись, я почти забыла, что разговариваю с малознакомым парнем. Ну и что, что он пока меня не трогал. Этот взгляд… я не знала, как его трактовать.
– П-почему ты так смотришь на меня? – пролепетала я.
– Ты мне кое-кого напомнила.
– Я что, внешне похожа на кого-то из твоих бывших?! – Я ощутила неприятный укол в сердце.
– Внешне совсем не похожа. Напоминаешь по-другому, – уголки его губ слегка дрогнули, – характером.
– Тогда вместо шоколада я возьму куриную грудку, – брякнула я зачем-то невпопад, пытаясь скорее уйти со скользкой темы.
Возле лица почудилось движение, я вздрогнула и с опозданием сообразила, что это рука Кая. Он коснулся пучка волос на моем затылке, нащупал резинку и потянул ее.
– Что ты делаешь? – пискнула я, но пряди уже рассыпались по плечам. – Отдай обратно! Сам же просил не напоминать, что я девчонка.
Я выхватила резинку из расслабленных пальцев Кая, но он уже успел другой рукой коснуться моих волос.
– Они кажутся серебристыми, – услышала я его шепот, – ты с ними похожа на русалку.
Мое тело мгновенно стало ватным. Я услышала свое сбившееся дыхание, почувствовала, что Кай шагнул ближе и продолжает смотреть сверху вниз на мои губы. Как наяву почувствовала то мимолетное прикосновение, когда его рот коснулся моего, потому что сама я была не способна даже прожевать тонкий листок. Кай постоянно твердил, что нельзя цепляться за слабых, но сам же нарушил все свои принципы, когда спас ослабевшую меня.