Холодный, как камень

Болдаччи Дэвид

Оливер стоял возле панорамного окна, выходившего на беснующееся море.

— Вам наскучила деревенская прозаичность фермы в Виргинии? — спросил он, глядя за стекло.

— В молодости я хотел стать моряком, посмотреть мир с палубы, — ответил Картер, рассеянно подогревая ладонью бокал с порцией скотча. На его широком лице странно смотрелась пара близко посаженных глаз. Стоун отлично знал, что в этой голове таится очень много разных мыслей. Грей принадлежал к тем людям, которых крайне сложно переоценить.

—

А, юношеские амбиции… поверхностные и преходящие, — отозвался Стоун. За окном окончательно стемнело. Ни луны, ни звезд; близившийся шторм спрятал небо.

— Никогда бы не подумал, что Джон Kapp проявит склонность к философствованию.

— Что свидетельствует о скудности ваших знаний о моей истинной натуре. Кстати, я больше не отзываюсь на это имя. Джон Kapp мертв.

Грей невозмутимо продолжал:

— В свое время этот особняк принадлежал бывшему директору ЦРУ, который затем стал вице-президентом. Здесь есть все, что требуется для моего старческого комфорта и безопасности.

— Рад за вас, — усмехнулся Стоун.

— Признаться, я несколько удивлен, что вы согласились прийти. Особенно если вспомнить вашу вульгарную жестикуляцию за оградой Белого дома.

— Кстати, как там поживает президент?

— Ничего, бодрится.

— Вы не испытали желания его задушить, когда он кинул вам ту медальку?

— Не сочтите мои слова ответом на ваш смехотворный вопрос, но обстоятельства изменились. В делах нет ничего личного. Это-то вы должны понимать хорошо, как, впрочем, и любой другой здравомыслящий человек.

— Дай вам волю, и я давно уже утратил бы способность мыслить. — Не успел Грей отреагировать, как Стоун добавил: — У меня есть к вам несколько вопросов, и я очень рассчитываю на честные, правдивые ответы.

Грей опустил бокал.

— Хорошо.

Стоун повернулся к нему, оторвав взгляд от окна:

— Вы с такой легкостью соглашаетесь?

— Зачем тратить оставшееся нам время, играя в игры, которые больше ничего не значат? Очевидно, вы хотите навести справки об Элизабет?

— О Бетти, моей дочери.

— Отвечу, если смогу.

Стоун присел напротив хозяина кабинета и минут двадцать задавал один вопрос за другим. Последний из них был задан слегка дрожащим голосом, выдававшим крайнюю тревогу:

— Она хоть когда-нибудь спрашивала про меня? Про своего настоящего отца?

— Как вам прекрасно известно, после удочерения ее воспитывали сенатор Симпсон со своей супругой.

— Да, но ведь вы сами сказали, что передали ее Симпсону, когда он еще работал в ЦРУ…

Грей вскинул ладонь.

— Да-да. Впрочем, в тот момент Симпсон уже покинул ЦРУ и начал свою политическую карьеру. Они рассказали ей о том времени, которое предшествовало

ее удочерению. Похоже, Бетти не очень расположена об этом распространяться. Да и вообще, по-моему, она мало с кем делится.

Стоун подался вперед.

— Так что она говорила про своих настоящих родителей?

— Справедливости ради следует отметить, что первым делом она спросила о матери. Девочки, понимаете ли, хотят знать такие детали.

— Господи, конечно, она хотела узнать про родную мать!

— Симпсонам пришлось вести себя очень деликатно, учитывая… мм… обстоятельства ее кончины.

— Ее убийства, хотите вы сказать. Руками людей, которые охотились за мной.

— Как я не раз повторял, я к этому непричастен. Ваша супруга мне импонировала, искренне говорю. И если уж выкладывать всю правду, она бы и по сей день была жива, если бы вы…

Стоун вскочил и подарил Грею такой взгляд, от которого хозяин особняка вздрогнул, — он отлично знал, сколькими способами Джон Kapp способен умертвить человека. В этом деле никто из сотрудников Грея не мог с ним сравниться.

— Простите, Джон… то есть Оливер. Признаю, что в этом вашей вины нет. — Грей помолчал, давая собеседнику время усесться на место. — В общем, они рассказали ей то немногое, что могли. Уверяю вас, исключительно положительные и безобидные моменты. Например, что она погибла в результате несчастного случая.

— А обо мне?

— Дали понять, что ее отец был военнослужащим и погиб при исполнении своего воинского долга. Кажется, они даже свозили ее на вашу арлингтонскую «могилу». В глазах дочери вы умерли смертью героя. — Грей сделал паузу и добавил: — Вы удовлетворены?

Тон этих слов заставил Стоуна призадуматься.

— Это настоящая правда, или же «правда» в стиле Картера Грея, иными словами, кучка лживого дерьма, которым вы хотите меня ублажить?

— С какой стати я должен вас сейчас обманывать? Мы оба выбыли из игры.

— А зачем тогда вы меня вызвали?

Грей поднялся, обогнул письменный стол и взял в руки папку с документами. Открыл ее и достал три цветных фото, на которых были запечатлены мужчины в возрасте примерно шестидесяти лет. Он выложил их в ряд перед Стоуном.

— Вот это Джоел Уолкер. Это — Даглас Беннетт. И наконец, Дан Росс.

— Их имена ничего для меня не значат. Так же как и снимки.

Грей извлек из папки еще три фотографии, черно-белые и гораздо более ранние.

— Зато, полагаю, вот эти фото будут вам куда более знакомы. А заодно и имена: Джадд Бингем, Боб Коул и Лу Чинчетти.

Стоун едва обращал внимание на его голос. Он не отрывал глаз от лиц людей, с которыми жил, работал и оказывался на грани смерти на протяжении доброго десятилетия.