Холодный мир
Шрифт:
– Поймал его, Сэл? – кричит он Марселю.
– Он мой.
Заключенный бросается наружу, и Марсель переводит взгляд на меня.
– Они бросят нас тут замерзать, Док, ты же знаешь.
Он ждет моего ответа, но я молчу. Педро скрипит зубами, пытаясь освободить правую руку.
– Так ты с нами, Док?
Наконец Педро удается разорвать захват, и он быстро опускает руку в карман. Я никогда не видел, чтобы он использовал оружие, и поэтому даже не уверен, что оно у него есть.
Марсель не хочет дожидаться ответа на этот вопрос, а потому приставляет нож ближе к шее надзирателя.
И
3
Эмма
Плавая под куполом модуля «Транквилити», я вижу, как МКС крутит и болтает, подобно домику фермера, подхваченному торнадо.
Солнечная батарея уничтожена, фотоэлектрические ячейки превратились в щепки и улетели в темноту. Когда станция потеряет герметичность и внутрь ворвется космический вакуум – лишь вопрос времени.
Но я вижу, что среди хаоса разрушений есть и надежда: к станции пристыкованы капсулы «Союз». Я никак не смогу к ним успеть, так же, как и Сергей или Стефани. Хотя каждая капсула вмещает трех человек.
– Пирсон, Бергин, Перес – садитесь в капсулу «Союз», пристыкованную к модулю «Рассвет». Прямо сейчас, это приказ.
Нас этому учили. «Союз» можно отстыковать от МКС за три минуты и приземлиться в Казахстане через четыре часа.
В моем наушнике слышен голос, но из-за помех я не могу понять – чей. Внутренние коммы накрылись, так что слышат ли они меня? Надеюсь, что да.
Нужно сообщить на Землю.
– Годдард, мы эвакуируемся…
В меня врезается стена и отбрасывает назад. Сгущающаяся тьма старается поглотить все вокруг, но я отталкиваюсь и скольжу через модуль «Транквилити». Чувствую, что вот-вот потеряю сознание, но борюсь изо всех сил, как ныряльщик, которого уносит волной прибоя, старается выплыть на поверхность.
Пока я на станции – я в ловушке. Считаные секунды отделяют меня от момента, когда она взорвется и все, что есть внутри, высосет в космос. У меня есть только один шанс спастись: в костюме EVA.
Схватив первый же скафандр, я быстро надеваю его и застегиваюсь. В нем у меня будет кислород, электричество и коммуникатор – если они еще работают.
– Годдард, вы меня слышите?
– Слышим вас, командир Мэтьюс. Доложите о ситуации.
Но до того, как я успеваю что-то сказать, модуль, в котором я нахожусь, взрывается, и меня утаскивает в разверзшуюся тьму.
Сознание и чувства возвращаются ко мне волнами. Как будто ты режешь лук: сперва ничего, а потом сразу – боль, тошнота и полная тишина вокруг.
Я все еще пристегнута к станции, но модуль подо мной разделен надвое, и я могу видеть Землю. Ледяные поля покрывают Сибирь и движутся к Китаю. Контраст между белым снегом и зелеными лесами выглядит прекрасно до тех пор, пока ты не задумываешься, что именно так сейчас выглядят разрушения и смерть.
Части МКС плавают вокруг, как детальки от конструктора Лего, но ни одной капсулы «Союз» не видно. Я пытаюсь вызвать остальных членов команды – безрезультатно. Затем наземные станции – тот же результат. Я стараюсь сообразить, уменьшается Земля или увеличивается. Если последнее, то я падаю на планету и сгорю в атмосфере;
4
Джеймс
Я бросаюсь вперед и хватаю Марселя за руку. Моего веса недостаточно, чтобы повалить здорового мужчину, но я могу отвести нож от шеи Педро.
Надзиратель выворачивается из захвата, что-то достает из кармана и бьет этим Марселя в бок.
Я чувствую, как через меня проходит электрический разряд. Марсель начинает биться в конвульсиях, а выпущенный им нож падает на линолеумный пол, пока мы оба оседаем на пол, как два мешка с картошкой.
Думаю, для Педро незаконно иметь электрошокер, но я рад, что он у него есть.
Отодвинувшись от руки Марселя, я чувствую, что разряд тока слабеет. Я чувствую слабость, а онемевшие губы весят, кажется, целую тонну.
Пока треск электрошокера не прекращается, здоровый заключенный крутится, как рыба в доках.
Педро наконец дотягивается до ножа, и, к моему удивлению, Марсель хватает его за руку, но слишком слабо, чтобы удержать его. Свободной рукой заключенный бьет более слабого надзирателя по ребрам. Педро вскрикивает.
С трудом приподнявшись на трясущихся ногах, я хватаю Марселя за руку, мешая ему замахнуться для нового удара, и в тот же момент слышу, как кто-то зовет его по имени – по коридору к нам приближается новая группа заключенных.
Нож теперь у Педро в руке, и внезапно все тело Марселя покрывается кровью, заливая грудь, руку и меня вместе с ним. Клянусь, я чувствую, как он холодеет.
У него булькает в горле и медленно стекленеют глаза.
Педро скатывается с него, хватает его рацию. В последний момент я успеваю остановить его окровавленной рукой:
– Педро, нет.
Он замирает. Я продолжаю, тяжело дыша:
– Их слишком много. Охранников больше, чем заключенных. Сто на одного.
После этих слов Педро задумывается и, наконец, кивает головой.
– Я должен идти, Док. Это моя работа.
– Послушай меня. Когда он сюда пришел, то не стал перерезать тебе горло в ту же секунду. Как ты думаешь, почему?
Педро смотрит на меня искоса, размышляя. Так что я отвечаю за него:
– Он хотел взять тебя в заложники. Им нужен козырь на случай, если их план сорвется – живой щит. Если ты выйдешь из этой комнаты, то они попытаются тебя поймать и использовать против твоих же людей. Свяжут, будут избивать, и все это покажут в сети, чтобы видел весь мир. Чтобы видели твои дети.
Педро бросает взгляд на дверь прачечной. Это единственный выход отсюда, а поскольку крики снаружи все громче, у нас есть минута или чуть меньше.
– Док, ты должен остаться тут. Больше некуда идти.
Он встает, но я удерживаю его окровавленной рукой.
– Есть другой путь.
– Что…
– Некогда объяснять, Педро. Ты мне доверяешь?
Когда заключенные наконец вбегают в комнату, я дергаюсь, лежа на полу рядом с Марселем.
Их шестеро, каждый держит в руках нож или заточку, у одного есть рация.