Холодный огонь

Торн Александра

– Я его пощупал.

– А оно вас?

На белых скулах консультанта проступил слабый румянец.

– В ка… каком смысле?..

– Что-нибудь нащупали?

– Сложно сказать… Мне не удалось ничего оторвать.

Комиссар поперхнулся.

– А вы хотели?!

– А зачем еще мне, по-вашему, провоцировать эту тварь? Я хотел получить частицу плоти. Кроме того, в случаях вмешательства прямая провокация – один из лучших способов узнать о противнике как можно больше.

Бреннон тяжело задышал от ярости.

– Вы, консультирующий недоумок! Какого

черта вы лезете в полевую работу?! Хотите, чтобы вас сожрали за большую сообразительность?! Высеките себе в башке: вы консультируете, мы ловим! Мы, а не вы со своими жентмунскими манерами!

Вырвавшееся просторечное словцо заставило Бреннона прикусить язык. Лонгсдейл открыл глаза и с бесконечным удивлением посмотрел на комиссара.

– Ловите? Как вы собрались ловить эту тварь?

Тут он комиссара поймал. Натан уже думал над тем, как им скрутить потустороннее существо, и ответа пока не нашел.

– Вы не сможете ее поймать. Только зря погубите людей.

– А вы будто сможете.

– Я не собираюсь ее ловить. – Лонгсдейл откинулся на спинку сиденья и прикрыл веки, притушив яркий голубой блеск глаз. – Я не консультант. Я охотник.

15 ноября

Несмотря на бодрые уверения консультанта, что с ним все в порядке, Бреннон совершенно не ожидал увидеть его на следующее утро. Даже такой крепкий мужик, как Лонгсдейл, должен был слечь после купания в ледяной воде минимум с простудой (Натан надеялся на воспаление легких). Однако назавтра джентльмен с собакой вновь объявился на пороге кабинета, как раз тогда, когда комиссар читал протоколы допросов студентов из кампуса, пытаясь выудить крупицу истины.

– Добрый день! – приветливо сказал Лонгсдейл и поставил на стол Бреннона чемоданчик. – Вы готовы?

– К чему? – Комиссар отложил дело убитого студента и окинул пышущего здоровьем консультанта долгим взглядом. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – озадачился Лонгсдейл. – А почему вы спрашиваете?

Пес не сдержался и громко фыркнул. Бреннон наклонился к нему:

– Привет, Здоровяк. А ты тоже цел и невредим, а?

– Какой еще здоровяк? – растерянно спросил Лонгсдейл.

– Ваш пес. Вот этот. – Комиссар указал пальцем для полной ясности. – У него же должна быть какая-то кличка, верно, Здоровяк?

Собака холодно посмотрела на благодетеля.

– Так к чему я должен быть готов? – Комиссар вновь выпрямился на стуле.

– Мы будем вытапливать ваших жертв изо льда.

– Вы же говорили, что можно только ночью.

– Я исходил из неверных представлений о природе этой твари. Ночью она значительно сильнее. – Лонгсдейл поморщился, и Бреннон вспомнил багровые полосы на его руках. – Не будем так рисковать. Так что же, комиссар, я могу приступить?

– Пойдемте, – кивнул Натан, захлопнул папку и стянул с вешалки пальто.

В приемной они встретили Бройда и мистера Кеннеди. Оба пожелали присоединиться, шеф – почти с детским любопытством, патологоанатом – с полным скептицизмом.

Во дворе ледяные глыбы уложили на расстоянии в

полтора фута друг от друга. Лонгсдейл скинул пальто, шарф и сюртук, закатал рукава, и Бреннон удивленно подумал, что рубцы вчера ему померещились. Из чемоданчика консультант достал бурдюк с узким горлом и плотной пробкой. Внутри оказалась соль, которой Лонгсдейл очертил широкий круг, заключив в него три глыбы. Комиссар присел и потрогал соль пальцем, даже понюхал. В ней были какие-то добавки – мелкие синие и зеленые кристаллики.

– Не облизывайте, – строго предупредил Лонгсдейл.

– Вам-то можно, – проворчал Натан, Кеннеди насмешливо хмыкнул.

Следом из чемоданчика появился длинный кинжал с трехгранным, с острым кончиком, клинком, без гарды. Лонгсдейл подошел к первому телу и забормотал себе под нос. Кинжал он держал как свечу, и вскоре Бреннону помстилось, что грани клинка и впрямь замерцали зеленым. Консультант принялся вырезать им какую-то надпись на глыбе. Лед под острием бесшумно плавился, словно стекло в стеклодувной мастерской. Покончив с резьбой по льду, Лонгсдейл встал в ногах, а его пес сел в головах усопших. Консультант откашлялся и вдруг затянул низким голосом протяжную басовую ноту.

Комиссар раздраженно переступил с ноги на ногу и сунул руки в карманы. Он несколько умерил скептицизм, но не до того, чтобы слушать заунывное вытье. Кроме того, Бреннону стало скучно, и он принялся изучать Лонгсдейла. Тот стоял, прикрыв глаза и чуть покачиваясь в такт издаваемым звукам, точнее, звуку, который понемногу менялся. Теперь он накатывал волнообразно, то тише, то громче, то выше, то глуше, и спустя несколько минут у Бреннона закружилась голова. Лонгсдейл не прерывался на вдох и выдох, и этот низкий звук пронизывал голову Натана насквозь, пульсируя в висках, отдаваясь в костях и вплетаясь в сердцебиение. Физические ощущения померкли: мощеный двор под ногами комиссара заколыхался, стены и небо подернулись туманной дымкой, и в ней он различал только два пятна – большое огненное и узкое зеленое.

Внезапно звук рванулся вверх и оборвался коротким рычащим выкриком. Бреннон дернулся и очнулся. Консультант открыл глаза и уставился на глыбы льда немигающим тяжелым взглядом исподлобья. Кинжал вспыхнул. Натан услышал журчание, опустил глаза и поперхнулся: лед стремительно таял, и вода растекалась большой лужей вокруг трех тел.

– Готово, – немного сипло сказал Лонгсдейл.

Пес встал, брезгливо отряхнул лапы от воды и обнюхал лицо одного из покойников. Айртон Бройд поморгал, пришел в себя и воскликнул:

– Но они же по-прежнему оледенелые!

– Ну… Да. Если я растоплю весь лед, то мы получим груду костей в луже плоти, а улики придется вычерпывать половником.

Шеф полиции нахмурился.

– Вы хотите сказать, они обледенели так же, как сердце и легкие первой жертвы?

– Да.

– Все целиком?!

– Я же говорю, что оно совершенствуется, – невозмутимо отвечал Лонгсдейл, вытер кинжал тряпицей и убрал его в ножны.

– И как мне их обыскивать? – поинтересовался у начальства комиссар.