Холодный рай
Шрифт:
впиваются в землю, вызывая пожар, но едва вспыхивающее пламя, гасится немыслимым
потоком воды, водопадом льющегося из угольной тьмы.
– Однако,- сам себе говорит Виктор и боком пытается забиться в узкую расщелину, но
пенные потоки воды заполняют её под завязку,- так и утонуть можно.
Виктор сползает со своего наблюдательного поста, озирается по сторонам. Щуря
глаза от ярких вспышек, шарахается от молнии, которая его едва не задевает, бросается
прочь, пытаясь
Пространство теряется, расползается, становится зыбким и незнакомым.
Необходимо бежать к Ане, но внезапно Виктор понимает, что не узнаёт эти места,
шквальный дождь и поднятая завеса из водяной пыли и грязи, в корне меняют все
очертания скал, а долины с карстовыми воронками исчезают. Впору где-нибудь затаиться
и ждать когда закончится эта вакханалия и это правильно, но Аня … понор может
заполниться водой. Впрочем, если она не совсем дура, выберется, только бы людоеды её
не сцапали.
Первый раз Виктор попадает в грозу, на открытом пространстве и к своему
удивлению начинает испытывать едва ли не панический страх. В любой миг молния его
превратит в пылающий столб, приготовив из него обед для зеков-людоедов. Весьма
неприятная перспектива. Виктор скачет по камням, стремясь уйти от непогоды. Так он
незаметно оказывается и в вовсе незнакомых местах, но не останавливается, путаясь в
мокрой траве, бредёт по какой-то долине, едва не срывается с опасных круч, отпрыгивает
от бурного водоворота, который, бешено вертясь, всасывается в карстовую воронку.
Но … так же неожиданно как началась, гроза стихает и из разорванных в клочья
туч, вырываются жгучие лучи Солнца.
Виктор стоит в незнакомой долине, от его одежды струится пар, и тепло Солнца
выгоняет противную дрожь. Он оглядывается, в удивлении поджимает губы, чешет
затылок, нет, здесь он никогда не был.
Лай собак застаёт врасплох, против воли губы расплываются в улыбке, значит
рядом человеческое жильё. Но он слышит лай, а затем видит собак, вытянувшись в стаю, они кого-то гонят. Улыбка сползает с лица, Виктор понимает, это одичавшие псы. Совсем
плохо, он не раз слышал о повадках милых собак, которые одичали и стали опаснее
волков.
Полный боли человеческий крик и злобное рычание псов, рвущих тело, бьёт по
психике как молот по наковальне. Не отдавая себе отчёта, Виктор с криками бросается к
злобной своре. Его замечают, матёрая овчарка, скалит окровавленную морду, глаза горят
лютой злобой, не раздумывая, делает прыжок. Виктор с размаху бьёт ей в голову
каменным топором. Череп разлетается, в сторону брызнули мозги вперемешку с кровью и
осколками костей.
наносит ещё один удар, сбивая крупного кобеля. Истошный визг отрезвляет одичавших
собак, но отступать они не хотят, на земле корчится израненный человек. Псы
отскакивают и меняют тактику, заходя с разных сторон. Виктор вертится на одном месте, его каменный топор выписывает немыслимые пируэты, а вздутые мышцы на руках
немеют от боли, пальцы слабеют, рукоятка становится скользкой от пота и крови.
Звери чувствуют, что человек устаёт, наскакивают с разных сторон, но под удары
не попадают.
– Умные бестии!- выкрикивает Виктор и умудряется сбить каменным топором не в меру
ретивого пса.
Внезапно Виктора оглушают крики и свист камней и палок. Одичавшие собаки
отпрянули, огрызаясь и лая до рвоты, кидаются в сторону и исчезают в зарослях
карликовых деревьев.
Виктор без сил опускается перед истерзанным человеком, в голове красная муть,
руки дрожат, в горле пересохло, дико хочется пить и почему-то спать.
К ним подбегают, поднимают истекающего кровью человека:- Живой! Тащите его
быстрее к Алёнке. А ты кто?- Виктора трогают за плечо.
– Человек,- говорит Виктор, усмехаясь банальностью этой фразы.
– Пошли, ты весь в крови и вымок до нитки.
– Это не моя кровь,- ухмыляется Виктор, поднимается и осматривает окруживших его
людей.- Спелеологи?- догадывается он.
– Да, мы из Питера … экспедиция. Но только Питера, наверное, уже нет,- выдавил из себя
горький смешок крупный бородатый мужчина.
– Значит, уже местные,- шутит Виктор.
– Невероятно точное и правильное замечание,- хохотнул худощавый парень в белой
истерзанной панаме, в рваной штормовке, изготовленной из солдатского кителя.
– А много вас?- интересуется Виктор.
– Остатки человечества хочешь пересчитать?- парень стащил с головы белую панаму, которая оказалась вовсе не белой, а только косящей под белый цвет. Он вытирает её
потное лицо, кривится в насмешке, а в глубине глаз – солёная влага.
– Хотелось бы,- подыгрывает ему Виктор,- но моё любопытство вполне прозаично. Собак
здорово отогнали – это впятером,- Виктор внимательно рассматривает крепких мужчин,-
но людей сложнее палками отгонять.
– Зачем … людей,- грустно хлопнул глазами невысокий мужчина с залысинами на голове,-
я как-то не понимаю вашу мысль.
– А у вас все хорошо … в вашем лагере?- осторожно спрашивает Виктор.
– Странный вопрос,- цепко глянул крупный бородатый мужчина,- не ссоримся. Вот, силки