Холостяк. Ищу маму для дочки
Шрифт:
– Именно! Таисия – наша участница шоу «Миллиардер ищет маму для своей дочки». Просим любить и жаловать!
Репортёры кинулись на меня со всех сторон, словно я была знаменитостью. Вопросы сыпались с такой скоростью, что я не успевала их запоминать.
– Как вы оказались здесь?
– Как вы решили участвовать в шоу?
– Как вы себя чувствуете, став участницей реалити «Миллиардер ищет маму для своей дочки»?
Я пыталась держать себя в руках, но
Я была поражена, что меня заметил миллиардер, и в то же время не могла понять, как я могла оказаться здесь в такой ситуации.
Я чувствовала себя какой-то марионеткой, которую выставили на показ, вынудив участвовать в этом безумии.
Но свои мысли и чувства я старалась скрыть от посторонних глаз, чтобы не выглядеть глупо или неуклюже.
– Что вы можете сказать о миллиардере? Как вы думаете, кто может стать его идеальной женой?
– Я… я не знаю, – запинаясь, отвечаю.
– А вы бы хотели выйти замуж за миллиардера?
– Я… я не знаю, что ответить на этот вопрос, – бормочу я, пытаясь избежать ответа, поскольку ещё никогда не испытывала столько внимания.
Я вела обычную, тихую жизнь. Была не примечательной, скромной девушкой. Никогда не красилась, одевалась в практичную, спортивную одежду в целях экономии, и мечтала заработать много денег, чтобы осуществить свои мечты.
Но сейчас передо мной был зал полный людей и все они смотрели на меня, продолжая галдеть, словно стадо животных, и тыкать в меня свои дурацкие камеры, от вспышек которых рябило в глазах.
Ощущение было такое, будто мою душу вытаскивают наружу и тщательно изучают каждую её деталь.
Я понимала, что все это – шоу, но оно было слишком реальным и слишком большим для меня. Я чувствовала, как кровь уходит из головы, и мне становилось трудно дышать.
– Таисия, вот это вам повезло! Это же мечта многих девушек! Жить в роскоши, путешествовать по всему миру и не думать о деньгах! – болтала одна женщина, настырно тыкая мне микрофон чуть ли не в рот. – Вы рады?! Дайте же комментарии по этому поводу!
Гул толпы, вспышки, толкучка – всё это давило на меня словно огромная бетонная плита.
В висках запульсировало, воздуха вдруг стало не хватать, мне казалось я близка к тому, чтобы потерять сознание, однако на весь зал прогремел голос Ханса Леманна, в миг останавливая весь этот балаган.
– Довольно, на этом пока всё, расходимся! – люто рявкнул он, стряхивая с безупречного, безумно дорого пиджака остатки воды. – Взять её.
А вот это уже процедил охранникам, но чуть тише, глянув так устрашающе на меня, а затем и на них, что я словно увидела в его тёмных, как бездонная ночь, глазах конец света.
– В мой кабинет, немедленно. И где, чёрт возьми, Ларису Степановну носит?!
– Я здесь,
Запыхавшаяся, к нам подбегает женщина лет сорока с тёмными волосами, закрученными в пучок. Одета строго, в бордовый костюм – брюки и пижак, на лице минимум косметики. На вид ей около сорока лет. Ааа, это, видимо, няня дочки надменного холостяка, точно! От которой малышка сбежала.
И всё бы ничего, но лицо женщины… умереть от смеха! Разрисовано сердечками и человечками-монстриками.
– Эта маленькая… девочка! – вопит она. – Изрисовала мне всё лицо! Боги, что они в эти маркеры пихают, что за краска? Ни в какую не отмывается!
Я еле сдержала смех.
А малышка-то с характером, забавно!
– Все за мной, – горделиво вскинул голову Леманн и зашагал в свой кабинет.
В зале воцарилась тишина, будто здесь прошла морозная вьюга от командного, грозного тона немца.
Действительно, Леманн производил впечатление человека, который не привык проигрывать. Он был суровым бизнесменом, акулой бизнеса, который добивался своих целей любыми способами.
Никто не смел противиться ему или даже задавать ему вопросы без предварительной подготовки.
Его взгляд был холодным и беспощадным, словно он готов был раздавить всех, кто окажется на его пути.
Его костюмы были дорогими, его движения были стремительными и точными, а его слова всегда звучали как приказы.
Он не признавал никаких компромиссов и всегда стремился к победе, невзирая на последствия.
Он был уверен в себе и своих действиях, и его подчиненные боялись его не меньше, чем его конкуренты.
Всё это делало его похожим на холодную машину, которая не знает ни сострадания, ни жалости.
Леманн зашагал первым, остальные за ним, словно рабы, пока его охранники разгоняли журналистов.
На минуту все отвлеклись, я подумала – вот он шанс! Надеялась под шумок сбежать, слившись с толпой, пробраться к лифтам, как вдруг кто-то грубо схватил меня за руку.
– Далеко собралась, дорогуша?
Повернув голову, увидела одного из тех противных мордоворотов, что накинулись на меня десять минут назад, обвиняя в глупостях! Что я, мол, хотела похитить ребёнка босса.
– Ханс тебя не отпускал! Пошли, смелая ты наша, сейчас будет отвечать за то, что натворила.
– Я не виновата, просто пол был скользким и я упала, вода сама пролилась… – дрожала я, упираясь, но здоровяк тащил меня с лёгкостью, будто смертника на казнь.
– Ну да, ну да, – заражал бугай, грубо вталкивая меня в кабинет.
Ханс Леманн сидел в кресле из чёрной кожи в центре просторной, комнаты, ослепляющей своей роскошью, остальные перед ним выстроились в ряд, как грешники в аду перед дьяволом.