Homo Animalis. Бремя славы
Шрифт:
С этими словами Леена пристально оглядела меня и, опечаленно покачав головой, добавила:
– Пойдем, обменяем браслет.
Она развернулась и направилась к выходу из ущелья. Я тупо уставилась в спину Леены. Может у меня что-то со слухом? Она же не могла сказать того, что сказала. Ну, конечно же, я ослышалась, ведь остальные члены прайда никак не отреагировали на ее слова. Они ведь не могли согласиться с тем, что я – молодец. Не сейчас… Но львы и львицы спокойно развернулись и направились вслед за Лееной.
– А импала? – Я все-таки пыталась
– Что импала? – Леена с видимой неохотой остановилась и посмотрела мне в глаза. Причем сказала эту короткую фразу с такой интонацией, что я перевела взгляд на окровавленную, с трудом дышащую антилопу. От вида жертвы меня еще сильнее замутило.
– Она тяжело ранена…
Никакой реакции. Ни один мускул не дрогнул на мордах моей семьи. Только по виноватым глазам Аслы получалось догадаться, что она плохо верит в происходящее и старается как можно меньше смотреть на антилопу, хотя зрелище кровавых ран словно притягивало взгляд. Ее можно было понять, но вот поймет ли она меня? Единственное, что я смогла выдавить в свое оправдание, оказалось банальностью:
– Я не хотела. Так вышло.
Но на эту мою реплику ответила отнюдь не Асла. Мне показалось, что она меня даже не расслышала. А вот голос Леены прозвучал на редкость резко:
– Ты не должна оправдываться. Ты была на охоте. Ты – хищник, она – жертва. Таково ваше предназначение: и твое, и ее.
Демонстрируя, что с очевидными аргументами не поспоришь, все опять повернулись к выходу. Но я не собиралась сдаваться. Собрав остатки сил, я попыталась повысить голос и крикнула им вслед.
– Подождите! После того как мы обменяем браслет, она потеряет память. И когда очнется здесь, не поймет, кто она и что произошло. Никого из ее стада рядом не окажется. Может случиться что угодно!
Последнюю фразу я уже произносила почти шепотом, медленно оседая на камни. У меня появилось ощущение, что один из валунов, которые валялось вокруг, лежал на моих плечах и давил вниз. И встать с таким грузом – невозможно. «Случится, что угодно…, – эхом отозвалась моя же фраза, – … и что бы ни случилось, виновата я». Камень на душе становился все тяжелее.
– Это не наша забота, Нала. Кто-нибудь ее найдет, – бросил через плечо Амбесс.
– Еще один хищник? – я пыталась достучаться до их здравого смысла, но получалось плохо.
– Сама знаешь, что пока у нее нет браслета, нападать на нее нельзя, да и нет смысла. А браслет не появится, пока она снова не придет в норму.
– Она не придет в норму, если мы ее бросим!
Мой голос зазвучал сильнее и прайд вновь обернулся ко мне. Леена даже сделала несколько шагов в мою сторону, но сказала совсем не то, на что я уже начинала надеяться.
– Нала, я ни разу не корила тебя за беседы с нашими потенциальными жертвами, хотя и не одобряю их. Но твой поступок переходит всякие границы.
В голосе Леены я почувствовала угрозу – редкая интонация. Нет, она угрожала мне не физическим наказанием, но суровый тон намекал на возможное охлаждение в отношениях
– Хорошо, – выдавила я из себя.
Леена удовлетворенно кивнула и пошла к остальным членам прайда, добавив по пути:
– Превращайся.
Таков обычай: к Кормушке мы обязаны были приходить в облике людей, показывая тем самым, что перед богами мы равны и неотличимы друг от друга. И как бы болезненно ни протекал процесс для израненной плоти, мне пришлось тоже преобразиться. Я почувствовала знакомый жар, но сегодня он был обжигающим и неприятным. Мне казалось, что и боль сжалась, сконцентрировалась вместе со мной. И если огромная львица, которой я была несколько мгновений назад, остро чувствовала как саднят и ноют ушибы и ссадины в разных частях тела, то теперь страдание стало едва выносимым и заполнило меня целиком.
Правая рука выглядела сквернее всего. Ей теперь можно смело было пугать маленьких львят и приводить в пример, когда рассказываешь, чего ни в коем случае нельзя делать во время охоты. Даже не знаю, что меня больше напугало – глубокий порез на ладони, сеть царапин и ссадин, от которых не спасла даже вторая кожа или иссиня-лиловые кровоподтеки на ней. Да и все остальное тело оставляло желать лучшего. Сейчас я больше всего походила на исцарапанного хамелеона, забравшегося на сливовое дерево.
Пальцы еле сгибались, принося резкую боль, я едва не теряла сознание. Оставалось надеяться, что ничего у меня не сломано. Конечно, прайд не даст мне умереть с голоду, но очень не хотелось становиться обузой в тяжелый засушливый сезон. Самостоятельно я смогу охотиться не скоро, даже если все многострадальные кости целы. Лучше всего сейчас было бы устроиться на ночлег в каком-нибудь прохладном месте и ждать, когда все царапины и порезы затянутся сами. В этом преимущество львов. Недаром говорят, что на нас все быстро заживает. Но приходилось соблюдать традиции и отправляться искать ближайшую Кормушку.
Кое-как, прихрамывая, я подошла к своим. Стараясь не шевелить правой рукой, левой я взяла браслет, который протягивала Леена. Вот уж дурацкое правило: сама поймала, сама и забирай. Но выхода у меня не оставалось, лишняя ссора с матерью мне сейчас ни к чему. Поэтому я побрела из ущелья навстречу густеющим сумеркам.
Слава богам, Кормушки были расположены близко друг от друга, так что стоя у одной вдали можно было бы разглядеть еще как минимум две или три. Если бы пришлось еще и бродить в темноте в поисках заветной конструкции, ночь закончилась бы для меня плачевно. Зрение в человеческом облике, не шло ни в какое сравнение со зрением львов, прекрасно ориентирующихся даже в темноте. Превратиться обратно во льва даже для того, чтобы отыскать Кормушку, сил не было никаких, поэтому я благодарила богов за то, что сумерки еще не перешли в ночь. И точно, пройдя немного вперед, невдалеке, на соседнем пригорке, я увидела светящийся на фоне темного неба Куб.