Homo Divisus

Фиалковский Конрад

– Ты не можешь изменить приказ, - еще раз повторил андроид.

– Я не могу... Ты думаешь, что только такие, как я, не могут...
– он рванул за скобу.

Андроид покачнулся. В темных до сих пор окнах павильонов загорался свет, послышались голоса. Корн рванул снова. Оболочка выгнулась и со скрежетом раскрылась. Андроид отступил на шаг. Корн увидел, что хвататель с растопыренными металлическими пальцами приближается к его руке. Он хотел отвести руку, но металлические пальцы схватили его за запястье. Он ожидал боли, но датчики, видно, почувствовали тепло его тела: пальцы разжались и отпустили руку.

– Видишь, я

человек, - проговорил Корн.
– У меня человеческие руки. Теперь меня пропустишь! Отойди!

– Ты не можешь изменить приказ...

– Ах, ты...
– Корн всем телом навалился на робота. Андроид покачнулся и упал, ломая ветки. Чтобы подняться, быстрым движением подтянул хвататели, но Корн заметил темное отверстие в его корпусе и ударил ногой. Раздался хруст кристаллов, из-под подошвы посыпались голубые искры, и андроид замер. Послышались шаги. В лицо Корну ударил луч фонаря.

– Зачем ты сломал робота?
– спросил кто-то из темноты, светя Корну прямо в глаза.

– Он не пропускал меня, а я не смог изменить приказ.

– И поэтому сломал его, - засмеялся мужчина с фонарем. Откуда ты?

– Я новый манипулянт.

– Прости, - фонарь погас.
– С тобой ничего не случилось?
– Мужчина подошел ближе.

– Нет.

– Я Готан, из второй лаборатории. Он на тебя не напал?

– Нет.

– Практически такого не бывает, но мало ли что... Подойдите и заберите его, - сказал он громче.

Корн увидел, как два андроида ухватили лежавшего собрата за корпус и понесли куда-то.

– Как ты себя чувствуешь?
– спросил Готан после недолгого молчания.

– Прекрасно... Глупейшее недоразумение.

– Они жестко запрограммированы, - сказал Готан.
– Некоторые из наших детищ бывают небезопасны, например те, что находятся вон в том павильоне. Почему ты не сказал, что работаешь манипулянтом? Он наверняка знает твой знар и пропустил бы тебя немедленно.

– Я забыл, - тихо ответил Корн.

– Тебя проводить?
– спросил Готан.

– Как хочешь. Я живу в квартире Тертона.

– Я пойду с тобой. Вряд ли ты ночью сам найдешь дорогу. Когда прилетел?

– Сегодня.

– Норт говорил о тебе. Ты ученик Тертона?

– Нет. Я никогда не видел Тертона.
– "Все здесь говорят о Тертоне, - подумал Корн.
– Видят во мне ученика, воспитанника, продолжателя его дела, а я всего лишь дебютант. Знаю только его квартиру, к тому же подозрительно хорошо".

– Профессор Тертон, - сказал Готан, - был большим специалистом! Но, честно говоря, с чудинкой. Он вносил столько изменений в нашу работу, что порой мы не очень-то понимали его намерения. Например, он исключил сверхсистему из плана экспериментов и начал с ее помощью анализировать радиосигналы из Космоса, какие-то удивительные космические шумы. Он заручился согласием Опекуна, а стало быть, и Всемирного Совета. Но при этом остановил работы в нулевом павильоне... Остановил полностью. Даже после его смерти там ничего не делали. Объекты стареют, а опыты стоят. Потом, когда объекты перевалят за второй год жизни, все придется начинать сызнова. Говорю тебе, Корн, нейроники клянут его и не вылазят из фантотронов. Норт очень ждал тебя. А ты будешь слушать Космос? Кажется, это была идея деятелей из Центра Прослушивания из-за озера.

– Возможно. Только не знаю, сумею ли?

– Не скромничай. У нас таких не держат, - Готан засмеялся.
–

Сплошные гении, причем большинство - непризнанные! Не будь фантотронов, с ними тут и не выдержишь. Приступаешь завтра?

– Вероятно.

– О роботе я, пожалуй, никому не скажу. Будем считать, что произошла обычная авария...

– Как хочешь.

– Думаю, для тебя это не имеет значения. Я знаю, - неожиданно сказал Готан другим тоном, - всему виной пустыня и ветер. Когда он дует три дня кряду, то можно свернуть шею собственной бабушке. Тогда я всегда отправляюсь в тайгу. Один, без девушки. Знаешь, я родился в тайге.

– Улетаешь?

– Шутишь. Фантотроном. Я даже не охочусь. Нахожу себе местечко где-нибудь на высоком берегу у реки. Полежу на солнышке, немного поплаваю, посмотрю на дым костра и возвращаюсь. Потом дня два хожу нормальным человеком.

Готан остановился.

– Ну, вот и бункер Тертона. Твой павильон, хотел я сказать, - он указал рукой на освещенный вход.
– Если завтра будешь свободен, загляни в мою мастерскую.

– Приду, если будет время, - сказал Корн.

Он подал руку Готану и, прежде чем войти в круг света, посмотрел в сторону гор. Луна уже спряталась, и их не было видно. О голубую лампу, горевшую над входом, бились ночные бабочки.

4 Он торопливо шагал по улице своего города. В руке - маленький черный портфель. Не дожидаясь зеленого света, пересек Аллею сосен. Движение здесь было редкое. На тротуарах играли дети. Деревья с проклюнувшимися почками отбрасывали длинные тени на газоны перед одноэтажными домиками старого района. Позади них вздымались серые стены высотных зданий. Там он жил. На веранде одного из домиков, завернувшись в плед, сидела в кресле пожилая женщина. Прикрыв глаза, она грелась на солнце. Он видел ее всегда в солнечные летние дни, возвращаясь с работы, и был удивлен, что старушка еще жива и ничуть не изменилась. Минодав невысокие торговые павильоны и бетонированные съезды в подземные гаражи, он подошел к своему дому. Машинально сунул руку в карман, забеспокоился было, что нет ключей, но они оказались на месте, он вынул их и отворил большую застекленную дверь. Немного подождал кабину лифта. Рядом стоял мужчина, которого он, кажется, знал, но не настолько, чтобы поздороваться. В кабине ехали вместе. Мужчина вышел на девятом этаже. Корн поехал на свой, шестнадцатый.

Когда дверь лифта закрылась за ним, он почувствовал легкое беспокойство. Подойдя к своей двери, повернул ключ и уже в прихожей почувствовал запах обеда. Кара была на кухне, он поставил портфель в прихожей и заглянул туда. Она стояла к нему спиной и что-то делала на кухонном столе. В окно светило солнце, и он видел только ее силуэт и подсвеченные волосы.

– Пришел, - сказала она и повернулась, поправляя прическу. Он знал это ее движение, но было в нем что-то новое, чего он не мог определить.

– Кара, - он подошел и заглянул ей в лицо.

Это была не Кара.

– Кома? Почему ты здесь?

Она поцеловала его.

– Мы же здесь живем, Стеф.

– Мы... вдвоем?

– Да.

– Но Кара... Здесь жила она.

– Разве я не похожа на нее? Приглядись внимательнее, Кома подошла к окну - теперь он видел ее всю.

– Похожа, - согласился он.
– Но ты - Кома.

– Кара изменилась за эти годы, но я немного она, может, даже больше, чем ты предполагаешь. Почему ты не узнаешь меня, Стеф?