Хомотрофы

Скуркис Юлия

Вибрация подступала ко мне отовсюду – со спины, с боков, сверху. Все мое тело мелко сотрясалось, наполняясь мощью преображающегося пространства, и я чувствовал, что становлюсь частью могучего существа.

Мне вдруг стало совершенно ясно: что бы не происходило, участок у меня под ногами останется ровным и не уйдет в тартарары до тех пор, пока я не буду противиться вселяющейся в меня силе. Я сильнее прижал к себе Эфу, чтобы она случайно не сделала шаг в сторону.

Тем

временем становилось все сумрачнее. Казалось, еще немного – и наступит ночь. Эфа обернулась ко мне и, обняв меня руками, прижалась сильнее.

Прошло некоторое время, и процесс образования вала стал завершаться, но поодаль в разных местах еще слышался гул, и подземные толчки указывали на то, что происходило что-то грандиозное.

Примерно треть шатунов исчезла в расщелинах земли. Оставшиеся кучками грудились на плоских островках, поддерживая друг друга руками.

Насыпь, под которой стояли я и Эфа, тоже осталась нетронутой. Дождавшись, когда толчки ослабнут, я потащил Эфу наверх.

Мы взбирались по сухим уплотненным руслам дождевых ручьев и вскоре оказались на вершине.

Небо было угрюмым. Густая пелена затягивала его до горизонта, который каким-то сверхъестественным образом был сужен.

В синеватом полумраке было видно все, что произошло.

Мы стояли почти в самом центре четко очерченной спирали. Она складывалась из пяти или шести витков, а общий диаметр ее составлял около трех километров. Здание завода было наполовину разрушено. Вокруг него медленно оседало, расползаясь, облако пыли. Цеха и склады превратились в руины. На территории там и тут муравьями копошились люди.

Я осмотрелся по сторонам. Муниципалитет, прилегающие дома остались целы, в отдалении многие районы тоже практически не пострадали, но это был не Полиуретан, а какой-то другой город – еще более мрачный и унылый. Что-то потустороннее было в серовато-фиолетовых красках, которыми он был нарисован.

– Мне страшно, – прошептала Эфа. Когда она взглянула на меня, глаза ее в ужасе расширились, а лицо исказилось в гримасе плача. Она вырвала руки, которые я держал, закрыла ими рот и начала пятится.

– Постой, – сказал я, но не узнал свой голос: он был гудел так, словно доносился из бочки.

– Постой! – повторил я, упиваясь звучанием собственного голоса.

Я протянул к Эфе руки. Кожа на них потемнела и сморщилась, как у столетнего старика, но это меня нисколько не испугало, ведь тело мое было полно жизненных сил.

Мне казалось, что сейчас я с легкостью подхвачу Эфу на руки и легко сбегу вместе с нею по склону, мимо серой толпы,

перепрыгивая через расщелины, я помчусь по узкой извилистой долине, вдыхая лиловую прохладу нового мира, который только что был рожден.

– Мы разрушили оболочку! – догадался я. – Она мешала великой силе прорваться в реальность. Той самой силе, которую хозяева называли… – Э нет!.. Я прикусил язык. – Нет, не смею произносить никаких имен, ведь все они не соответствуют истинной сути безымянного существа, которое мы освободили.

Я испытал неожиданное ликование и рассмеялся. Голос мой звучал как рокот бури и напугал Эфу. На лице у нее появилось выражение неописуемого страдания. Я продолжал наступать, и она, споткнувшись, упала.

– Со мной тебе нечего бояться, – сказал я, протягивая руку, но вместо того, чтобы схватиться за нее, Эфа перевернулась, вскочила на четвереньки и стала карабкаться, сбивая колени об острые камни. Внезапно я потерял к ней интерес.

Я посмотрел вдаль. На краю города все еще происходили какие-то перемещения земной коры.

Вдруг меня осенило: они были правы, я в самом деле Избавитель!

– дети ПЛЕСЕНИ! – крикнул я, обращаясь к толпе, стоявшей в подножии моего пьедестала. – Эй вы, слышите, как гремит? Теперь вам не спрятаться в ваших норах. Ворота уже открыты! Прислушайтесь: Оно приближается. Оно уже здесь! Оно пришло, что бы сожрать вас.

И Я ПОЧУВСТВОВАЛ – Темное Нечто стоит прямо за моей спиной.

Передо мной всплыл отрывок из сна, и я снова расхохотался, а затем, дав ветру ворваться в легкие, помчался по насыпи, едва касаясь поверхности.

Я бросился по склону вниз, к толпе шатунов.

Я ощущал себя черным коршуном, слетающим на землю. Шатуны, будучи не в силах смотреть на меня, падали на колени, закрывали головы руками, и я чувствовал свою неограниченную власть над ними.

– Я разорвал оболочку! – крикнул я им, где-то в глубине надеясь на ответную радость, но они, до смерти напуганные моим голосом, еще теснее прижались к земле и замерли.

Я мог БЫ поглотить их души прямо сейчас, но не хотел торопиться, ведь они только-только оказались во вновь рожденном царстве кошмара и еще не успели понять, что угодили в худшее из мест, когда-либо существовавших на земле. Пусть их страх окрепнет и вызреет.

Я не опустошу эту землю до конца, я заставлю ее обитателей плодиться вновь и вновь, и стану пожирать их жизни, ведь я разумен, и да пусть мой разум служит бессрочно ТЕМНОМУ НЕЧТО – этой великой силе, имя которой назвать я не имею права.