Хомские тетради. Записки о сирийской войне

Литтелл Джонатан

Третье: контролировать применение во время допроса психотропных средств. Хлорпромазин, диазепам или валиум, кетамин или кеталар, 90- градусный спирт, литр в нос или в глаза — вводится подкожно. Спирт применяется как для пыток, так и для того, чтобы привести жертву в чувство.

Четвертое: если допрашиваемого невозможно вывести из обморока, врач везет его в военный госпиталь. До революции наручники на пациента надевали, заведя руки за спину; а теперь ему завязывают глаза и наручниками приковывают к врачу. Раньше всех пациентов, которым грозил летальный исход, лечили; теперь это касается только важных персон. Остальные обречены на смерть. Причем это решение

принимает отнюдь не врач: если он видит, что пациент — на грани гибели, он направляет рапорт вышестоящему начальству, и наверху решают, что делать дальше.

В госпитале лечащий врач не имеет права разговаривать с больным; если у него есть вопросы, он должен обратиться к врачу mukhabarat, тот беседует с пациентом, а потом отвечает на вопросы лечащего врача.

С начала революции, если в военный госпиталь привозят важного пациента, то случается, что его привязывают к кровати, а за дверью выставляют охранников — в особых случаях. Лечение имеет право назначать только врач из mukhabarat или главный врач госпиталя. Даже врачей mukhabarat охрана обыскивает всякий раз, как они выходят из палаты, чтобы, скажем, пойти в туалет, и еще раз обыскивают на обратном пути».

Длинная история Абу Салима. В Дамаске, в региональном отделе госбезопасности есть арабы, которых держат за решеткой с 1985 года. Двое самых опасных — ливанцы; среди прочих — одиннадцать ливанцев, двое иорданцев и один алжирец. Содержат их в очень суровых условиях. В конце 2010 года они начали голодовку с тремя требованиями:

— право читать прессу;

— право есть свежий хлеб;

— отказ от дурно пахнущей еды.

Старший начальник отправил Абу Салима вести с ними переговоры, в качестве сопровождения дали двух офицеров безопасности, но разговаривал с заключенными он сам. Голодовка продолжалась месяц и три дня: mukhabarat в конце концов согласилась удовлетворить выдвинутые требования.

Два самых опасных преступника содержатся в камере 3x1,60 м, здесь же и туалет. Вместо окна в стене под самым потолком отверстие 50x30 см. Чтобы его открыть — если, скажем, летом в камере становится слишком жарко, — врач должен послать рапорт начальству и получить разрешение.

Абу Салим не знает, за что эти люди попали за решетку. Но однажды, когда одного из них приковали к нему наручниками, чтобы вернуться в госпиталь из здания mukhabarat, у стражников не оказалось ключей от камеры. На какой-то момент они остались вдвоем, и Абу Салим спросил: «За что сидишь?» — а тот ответил: «Против меня имеет зуб самый большой начальник» (Хафез Асад).

Разговор продолжается дома у Абу Салима, в его насквозь промерзшей гостиной. Медбрат Абу Ибрахим приносит мазут и включает отопление. На стол выставляются кофе и сигареты.

Аптекарь Абу Матханна интересуется нашим мнением: «Какие, на ваш взгляд, ошибки допустили революционеры? Что надо было сделать по-другому?»

Отвечаю: «Пока я не вижу никаких ошибок. Вы на правильном пути, и стратегия избрана верная — ежедневное и постоянное давление на власть. Численность манифестаций растет, увеличивается количество перебежчиков. Правящий режим кажется вам очень прочным, и это вполне естественно; вы страдаете, но кажущееся незыблемым здание изъедено термитами: однажды вы ударите посильнее, и стены рухнут и рассыплются в пыль. А термиты — это вы. Так что вы взяли верное направление, но путь ваш долог, а короткой дороги нет. При этом надо во что бы то ни стало избежать радикализации. Преодолевать нетерпение военных, не поддаваться на призывы к

джихаду. Это может поставить крест на всех ваших усилиях. Но режим заведомо в проигрышной ситуации. И к тому, что было до революции, вы уже никогда не вернетесь. Потому что страх преодолен, люди уже не боятся власти».

Вопрос о Франции: что можно сделать, чтобы она усилила давление на Россию? Я объясняю, что надо дождаться окончания миссии Лиги арабских государств. Когда станет ясно, что она провалилась, Запад сможет сказать: ну вот, арабы уже попробовали, ничего не вышло. Теперь надо придумать что-то другое.

Райед переводит и тоже участвует в разговоре. Он объясняет, какова роль Высшего комиссариата по правам человека ООН, который сейчас готовит свой второй доклад. Врачи, включая и Абу Салима, согласны с нами и предлагают составить досье, где были бы приведены достоверные факты и имена главных виновников репрессий.

Они спрашивают, не может ли мировая общественность взять под свою охрану все службы медицинской помощи. Здешние медработники хотели бы вступить в организацию «Врачи без границ». Я объясняю, что не все так просто. Помощь легче получить от Международного комитета Красного Креста. В принципе, в задачи Красного Креста и Красного Полумесяца как раз и входит защита медучреждений.

Нападение на них расценивается международным правом как военное преступление. Но если попробовать применить этот принцип здесь, то может быть хуже: медпункты превратятся в открытые мишени для правительственных сил. Одним преступлением больше, одним меньше — какая разница!

Нам рассказывают еще одну историю. Раньше носить бороду уже считалось криминалом: «Ах, вот как? Значит, ты — из банды Бен Ладена?» Теперь текст немного скорректировали. Хватают студента: «И что ты изучаешь?» — «Французскую литературу». — «А, так ты, значит, из банды Саркози, djamaat Sarkozy?» И это реальный факт: «Мы можем познакомить тебя с этим студентом». Три месяца назад его взяли и продержали в тюрьме три недели. Аль-Мутханна объясняет, что запрещены даже обыкновенные шарики, потому что они могут служить оружием против правительственных войск как заряды для катапульты. Если военные вламываются в дом и находят там шарики, они арестовывают главу семьи. Поэтому родители запрещают детям играть с шарами. Не далее как три дня назад в Баба-Амре за это опять кого-то арестовали.

Абу Салим утверждает, что госбезопасность следит даже за детьми. У его сына, например, поинтересовались, какие каналы смотрят его родители по телевизору; мальчик уже приучен к осторожности и ответил правильно. А родителей, чьи дети отвечали: «Аль-Джазира», «Аль-Араби», «Франс-24», Би-Би-Си, «Эль-Вираль», «Аднан аль-Арауи» (проповедник из Саудовской Аравии, выступающий против сирийского режима), вызывают в полицию. В некоторых школах какой-то вооруженный тип из госбезопасности раздавал ученикам 9-го класса (двенадцать лет) подробные анкеты о привычках их родителей. Школьники были вынуждены их брать.

Там были такие вопросы: какие телеканалы смотрят твои родители? (далее следует список). Смотрят ли твои родители канал «Dunya»? Как они реагируют на выступления президента? Участвуют ли твои родственники в манифестациях? Есть ли в вашем доме оружие?

Истории с похищениями. Месяц назад агенты shabbiha схватили в Инттта’ат женщину, продержали у себя четыре дня и отпустили вместе с двумя другими девушками в обмен на своих, похищенных САС. Там же, в Инша’ат, живет семья С., у которой похитили дочь X. С. и держали ее у себя пять дней. Военврач Абу Абдаллах ее знает.