Хомячок в наследство
Шрифт:
— Да! — поддержали его из омнибуса.
А я только чувствовала, что ног я уже не чувствовала.
— Мне бы присесть, — прохрипела я, тяжело приваливаясь спиной к стенке повозки.
— Конечно-конечно, — засуетился вокруг меня возничий, аккуратно беря под локоток и заводя внутрь.
На лавочку я рухнула как подкошенная. Народ боязливо сбился на другом конце сидения, стараясь даже не дышать в мою сторону.
— И что это было? — тихонько спросила у фамиляра, когда омнибус снова тронулся в путь.
— Поздравляю, — Зяма потер лапкой нос, — родовая
Я бы на его месте на счет свой персоны иллюзий не питала.
Пересадка в Веселых Волнушках прошла мимо меня. Я как потревоженный зомби выползла из одного омнибуса, чтобы перебраться в другой. Только бабка с петухом недовольно проворчала мне в след, что разбойников надо было связать и сдать, за них денюжку получили бы.
До Правой Ушки был переезд безопасный. На каждую версту полагалось по будке со стражем. Наш монарх думает о простых людях. Только на подобные думы всегда выделяются очень ограниченные средства. В этот раз повезло данному тракту. Зато тут омнибусы безбоязненно даже по ночам ездили.
— Ты живая? — решил проявить Зяма невиданно сочувствие, когда возничий зычно объявил о прибытие.
Мужчина определенно спешил в ближайший кабак и сам ринулся помогать с выгрузкой поклажи. Надо было прикинуться бесчувственным телом и меня бы вынесли на ручках. Хотя не вариант. Могли и ногами покатить.
— Почти, — прокряхтела я словно древняя старуха, массируя одной рукой поясницу.
Лавки в этом омнибусе были без спинок, и чтобы не свалиться во сне приходилось проявлять чудеса гибкости и цепкости.
— Ты куда? — удивился фамильяр, когда я похромала в направлении обшарпанного постоялого двора.
Одну руку оттягивала корзина, другую клетка. Со стороны, я смотрелась, наверное, очень мило. Иначе с чего добрым людям охотно расступаться, освобождая мне дорогу?
— До рассвета прорва времени, — я подняла взгляд на небо. Звезд уже не было видно, но и серая хмарь еще не затянула его. — Попутную телегу рано искать.
— Погоди-ка, — простонал Зяма. — Дай я наслажусь сим изумительным словосочетанием «попутная телега». To есть до этого мы еще с комфортом путешествовали?
— Я тебе больше скажу, попутчик в Бздыжники быстрее всего не сыщется. Часть пути придется пешком идти, — сквозь широкий зевок поведала я фамильяру страшную истину. — Большинство едет в Мелкие Броды, что в верстах тридцати от нашей деревни. Там развилка по дороге. От нее лесом часа два прогулки. — Откровенно польстила я себе. Тащиться с поклажей буду гораздо дольше.
— Очаровательно, — протянул Зяма тоном, словно я бедного хомяка заставляю своими лапками перебирать.
В постоялом дворе, на мою радость, дремал за стойкой сам владелец Ритий. Вот если бы дежурил его сынишка Чам, коротать время мне бы пришлось где-нибудь на улице. В противовес обстоятельному и доброжелательному отцу, взрослый детина целых двадцати восьми годиков был не просто гулящим. Деревенские кабели скромно поджимали хвосты и прятались в будках, только при одном его имени, не смея
Точнее он себя таким мнит. Нет, он по девкам-то гуляет, но косит под местного быка- производителя. И на рожу от Сигизмунда не шибко отличается. И вот ловелас столкнулся с жестким и несгибаемым «нет» от ведьмы. Теперь у Чама появилась новая цель, а у меня головная боль.
— О, Иви, — обрадовался мне Ритий, — уже вернулась?
Я скромно опустила момент торжественных проводов ведьмы из столицы:
— Да удалось с делами быстро разобраться.
— И как там большой город поживает? — хозяин навалился одним боком на столешницу.
Конечно, ему-то поболтать за радость.
— Ворья хватает, — обтекаемо ответила я и широко зевнула, прозрачно намекая на простое и нетривиальное желание поспать. — А так толчея, да вони много.
— Смотрю животинку прикупила, — умилился икнувшему от нового статуса Зяме мужчина. — Только ты своего… хорька не выпускай, а то у меня Муська страсть какая охотница до крыс.
— Мать-Природа, — простонал фамильяр, — хочу табличку на клетку: «Это хомяк». Ну почему? Почему мы не купили хотя бы тощую книжицею по грызунам? С картинками.
— Он говорит? — толстый указательный палец уткнулся в прутья. Зяма скривился, но бяку в рот тянуть не стал. — Чудно. Разумный… как там ты сказал… хомяк? Но все равно не выпускай. Муська кошка безграмотная.
Не знаю как Зяма, но я замечательно отдохнула на мягком и, главное, чистом матрасике, хоть и мало.
С мельником, который, насвистывая, уже закидывал пудовые мешки с мукой в телегу, договориться труда не составило. Находясь в легком подпитии, мужчина рад был компании. А я тихонько вздохнула. С одной стороны, поезда на мешках, это не крынками с молоком греметь или с визжавшим поросенком обниматься, но с другой — буду я белая, еще местные за покойника примут.
На удивление мельник нашел общий язык с Зямой, и всю дорогу я слушала их хоровое пение про груди молочный и попы сочные. При попытке призвать их к порядку, мне в ответ летели скабрезные частушки.
— И что это было? — мрачно поинтересовалась я, когда, высадив нас на развилке, мельник причмокнул и тряхнул поводьями, подгоняя лошадь.
Я попыталась стереть белые разводы с юбки, но только сильнее испачкала ткань.
— Да ладно тебе, — примирительно фыркнул фамильяр. — Давно я так не развлекался. Брунгильда же женщина строгих взглядов была. А тут душевный мужик попался.
— Мда, — я повесила корзину на сгиб локтя, — ты с жителями Бздыжников особо не общайся. Так каждый второй душевный. Я регулярные песнопения не переживу.
Уже через час пути я мечтала, чтобы Зяма сам перебирал лапками, удерживая на спине корзину, словно ездовая черепаха. А еще лучше — чтобы меня кто-нибудь взял на ручки.
— Какой отличный пенек, — прохрипела я и свернула с тропинки.
— Ага, — иронично отозвался Зяма, — и муравейник в нем тоже шикарный.
Спорить я с ним не стала, но и ближе знакомиться с муравьями не пожелала.