Хомячок в наследство
Шрифт:
— Иви! — фыркнул он.
— Тебя вытащить или подтолкнуть? — я скосила глаза на упитанный рыжий зад. — А может вообще на диету посадить?
Я с кряхтением перевернулась на живот и с трудом встала на четвереньки.
— Так. Все нормально, — доложил вести с полей Зяма. — Мужик бутыль выливает, жена рядом слезами умывается от радости. Теперь вытаскивай меня и ходу отсюда.
Вот где мне умение передвигаться по кустам пригодилось. Внешний вид я имела боевой, точнее после боевой, когда тебя враг основательно в грязи повалял, и нарываться на ненужные вопросы вовсе не хотелось.
Ноги слушались плохо, поэтому в сирени
— Знаешь, Иви, — фамильяр подозрительно взглянул на меня, — такие скачки силы ненормально. Одно дело адаптация, другое — непроизвольные выбросы. И ты им не больно и удивляешься. Что раньше подобное бывало?
— За учебу раза три, — созналась я. Здесь травка определенней мягче. Дожила, уже как коза рассуждаю. — Один раз я разнесла котел на зельеварении. — Была третья пересдача и мне настоятельно советовали сдать. Я перенервничала. Зато, когда соскребли остатки зелья со стен, его признали качественным. — Потом на проклятиях наградила не манекен, а всех присутствующих. — Потому что нечего было за спиной гнусно хихикать. Да и как наслала — от души. Всем профессорским составом язвы с учеников удаляли. — Ну перед самой прощальной церемонией взорвала дверь своей комнаты. — Пошутили одногруппницы. Мол, традиция есть такая. Если даже она и есть, то двери в одной комнате теперь нет. Восстановлению не подлежит. — Но мой уровень силы все равно остался неизменным. Обозвали это скачками от перенапряжения, эмоций и гормонов.
— Да что ты говоришь, — насмешливо расфыркался Зяма. — А ты хоть раз их посвящала в то, что сила у тебя родовая?
— Эм, — я растерянно принялась теребить косу, — какая ж она родовая, если в семье я одна ведьма?
— Все с тобой ясно, — фамильяр легко перебежал на другое плечо, скатился к сгибу локтя, чтобы добраться до ладони. И как кусит! — Чего вопишь? Не больно же. — А я не вопила. Я возмущалась. Только слова не успела подобрать, поэтому ограничилась звуками. — А нечего так плебейски волосы теребить. Ты теперь ведьма уважаемая с фамильяром. Учись себя подавать.
Я дико извиняюсь, но как подавать? Под соусом или с яблоками? А блюдо какое брать: простое или расписное?
— А ничего что грязная сижу в кустах? Как это, по-твоему, можно подать? — ядовитым тоном поинтересовалась я.
— Как работу, — Зяма снова забрался на плечо. — А вот волосы теребить — признак неуверенности в себе.
— Я тебя умоляю, — всплеснула руками, чуть не отправив хомяка в полет, — в Бздыжниках уже давно сложилось мнение обо мне. Местами даже лестное.
— Еще раз кусить? — иронично поинтересовался Зяма. — Нет? Тогда встаем и двигаемся к избушке. Там есть умывальник. Я все-таки сделаю из тебя приличную ведьму.
Я тактично решила умолчать, что подобного словосочетания Мать-Природа изначально и не закладывала.
Через порог родного дома я вползала из последних сил. Если бы не зудящий над ухом фамильяр, давно бы плюнула и перешла на четвереньки.
Только успела отдышаться, умыться и заткнуть Зяму морковкой, как снаружи раздалось:
— Ведьма, а, ведьма!
Хомяк аж подавился от наглого свиста. Нас в Академии учили, что дом полагается обнести охранной заговоренной оградой. Вообще замечательно, если получится черепами ее украсить.
Моя же избушка не имела даже хлипенького забора. Зачем, если жители Бздыжников и так из суеверий и близко не походят. Один староста, как самый смелый (или
Вопли снаружи не утихали.
— Ну? — я облокотилась на подоконник. — Вот вам ведьма. Чего надо-то?
Целая толпа из трех мужиков с мокрыми штанами зашушукалась. В итоге вперед вытолкали самого сухого, прижимающего к груди ловушку с одним раком.
— Там это, — он мотнул головой в сторону леса, — в заводи. Русалка!
— Серьезно? — Зяма аж с подоконника чуть не навернулся.
Я лишь дернула уголком рта. Знал бы фамильяр сколько раз мне приходилось усмирять домовых, банников, лешего и прочую нечисть, существующую исключительно в богатом воображении жителей Бздыжников.
ГЛАВА 5.
Утро нового дня я встречала, нежась на мягкой перинке, под вздохи Зямы. Фамильяр сидел на окне и с тоской смотрел вдаль. И заметив, что я проснулась, решил будто страдать одному негоже.
— И вот как из тебя в таких условиях сделать приличную ведьму? — с надрывом в голосе вопросил хомяк. — Вот чем мы вчера занимались? Выясняли, кого приняли подвыпившие мужики за русалку! — Пошла девушка в лес по ягоды. Захотела искупаться. Кто ж знал, что в кустах троица на другом краю заводи ловит раков? Она шум услышала и нырнула. А деревенские хорошо плавают. В общем, оставила о себе в напоминание только круги на воде. А как она за кустами на берег выбиралась, принявшие на грудь уже не видели. — Потом снимали не существующую порчу. Затем пришел мужик этот… Дорн вроде. Ну что я тут могу сказать: зуд в пятке — это серьезно. Ампутация однозначно. Далее принесли крынку скисшего молока, чтобы ты посмотрела, почему-то испортилось. Еще был крот, посягнувший на огород. Тебя просили его прогнать. К соседям. И апофеоз — пропавший порты, которые жена старост вывесила для просушки. Вот тут нам пришлось поднапрячь соображалку и найти их… пожеванными козлом. В канаве.
— Ну как-то так, — согласилась я с фамильяром. Пугать Зяму тем, что это был, по сути, спокойный день, я не стала.
— А еще, — он воинственно подпрыгнул на месте, — я посмотрел твои настойки. Преимущественно там от диареи и для желудка. Я прошу прощения, но здешний контингент только ест и гадит?
— Не правда, — обиделась я за бздыжников. Они хорошие, когда меня не трогают. Вон шкуру подарили. — Там еще и снотворная настойка была.
— И спят, — поставил точку в споре Зяма.
— И что ты предлагаешь? — пришлось вылезать из-под уютного одеяла. — Сжечь Бздыжники? — не люблю я подобные диспуты с утра. Они вредны для кожи и нервных клеток.
Зяма аж подавился от открывшихся перспектив:
— Зачем же так радикально? Проще чтобы староста отправил в Ковен отказ от ведьмы.
— Вот и говорю — сжечь, — с мрачной решимостью я побрела к умывальнику. — Они, знаешь, сколько без ведьмы жили? И сколько им следующую ждать придется? Нет, мирно мы точно не разойдемся.