Хонорик - таежный сыщик
Шрифт:
И он обвел пространство реки рукой.
– Конечно, полно, – согласился Холмогоров. – Но она же сама по себе живет, своей жизни радуется. А люди ее – раз, и тащат из воды! И на сковородку... И еще хвастаются друг перед другом, друг другу завидуют, у кого улов больший... И не замечают, как становятся более злыми, доброта из жизни уходит. А то еще на охоту уйдут, как наши мужики, и гоняются по тайге за бедными птицами и зверями. Несправедливо это, а несправедливость только природу нарушает и людям мешает в доброте жить. Я вот учу всех своих односельчан доброте, а они только
– То, что вы говорите, наверное, правильно, – задумчиво сказала Соня. – Вы вегетарианец, то есть человек, который употребляет только растительную пищу. Но при Ладошке лучше на такие темы не говорить.
– Почему это? – не понял Ладошка. – Я тоже хочу быть вегетарианцем!
– Тебе расти надо, – наставительно сказала Соня. – На одних орешках много не вырастешь.
– Сестра твоя правильно говорит, – согласился Холмогоров и даже погрозил Ладошке указательным пальцем, словно тот уже в чем-то провинился. – Тебе надо побольше есть. Это ничего – у детей доброты и так много. Что ж делать, если расти надо! Тут уж ничего не сделаешь – и рыба нужна, и котлетки всякие.
Воспользовавшись тем, что Холмогоров что-то переключал в моторе, Макар наклонился к Соне и шепнул:
– Надо разговор переводить с этой темы пищеварительной! А то он Ладошку перевоспитает и Нюка в придачу. Будут они у нас только травку у дома пощипывать.
– Ничего не перевоспитает, – возразила Соня. – Не очень-то у него принципы непоколебимые. Видишь, он говорит, детям все-таки можно питаться всеми продуктами. Если честно признаться, я даже разделяю идеи вегетарианства. Но не согласна с тем, что поведение людей и их душевные качества напрямую связаны с пищей, которую они потребляют...
Наверное, Соня увлеклась своим монологом, потому что окончание его высказала не шепотом, а обычным голосом. Холмогоров прислушался.
– А с чем же еще связано поведение людей? – вопросительно хмыкнул он. – Я же не говорю о том, что человек съел кусок мяса и сразу хищником стал. Детишки вон от котлет не становятся зверюшками. Я имел в виду сам способ жизни! Человек настроен на охоту, на ловлю рыбы, то есть на уничтожение живых существ – естественно, это накладывает отпечаток на его сознание. Если живое существо можно уничтожить, значит, и злым быть можно. Даже нужно – вот как люди считают! А я пишу как раз о том, что в человеке надо погасить именно стремление к жадности, к охоте, к пресыщению, человек должен научиться ограничить себя самым необходимым...
– Пишете? – широко открыла глаза Соня. – Вы об этом пишете?
Холмогоров замялся.
– Ну, так... Размышляю, скорее, а для себя записи делаю. – И, наверное, не желая больше говорить про свои записи, он показал на ближний берег. – А вот сюда, на овсяное поле, медведи выходят. Валяются, колоски едят.
– Так близко от деревни? – испуганно спросила Соня. И сразу же обратилась к Ладошке: – Видишь, нельзя даже от крайнего дома отходить!
– Орешки нельзя, отходить нельзя... Что же можно? – проворчал Ладошка. – В тюрьму какую-то приехали!
Холмогоров засмеялся.
– Вот так и все люди – как дети. Думают, что свобода – это всепозволительность.
Под каждое новое слово Ладошка довольно хихикал и уже собирался подсказать что-нибудь свое, а Соня вжимала голову в плечи. Наверное, этот перечень не очень радовал ее слух!
– Ябедой! – наконец подсказал Ладошка.
Чтобы остановить его фантазию, Соня торопливо сказала:
– А у англичан даже пословица есть на эту тему: «Свобода моего кулака заканчивается в сантиметре от вашего носа».
– Как-как? – переспросил Холмогоров. – Отлично сказано! Мы тут языками болтаем, а у них одна фраза – и все понятно. То есть все мы до того предела свободны, пока другим не мешаем. А люди ох как привыкли друг другу мешать! Особенно своей злостью...
«Надоел он уже этими рассуждениями о злости! – подумал Макар. – Сам добрый, мы тоже не злые, Фоминишны – божьи одуванчики. Где он тут видел злых людей? Может, эти охотники и рыболовы вернутся и всех перестреляют?»
Тут он не выдержал и засмеялся.
– Ты что? – не поняла Соня. – Что мы смешного сказали? Неприлично смеяться, когда кто-то что-то говорит.
– Да я не над вами, – объяснил Макар. – Просто странно мы беседуем. Заговорили про кедры – сразу целая научная беседа на тему пищеварения состоялась. Только про медведей вспомнили – всякие английские пословицы пошли. Смешно! А на самом деле, конечно, скучно, – добавил он, вздохнув.
Холмогоров словно почувствовал себя виноватым. Он начал поспешно показывать новые достопримечательности. Прибрежные черемуховые заросли, в которых Макара ждет удачная рыбалка, выступающую из реки песчаную косу, которая даже издали сверкнула какими-то искорками... Может, это были самые настоящие драгоценные камни?
Соня уже открыла рот, чтобы попросить причалить к этой косе, как вдруг Холмогоров сказал:
– А вот там – маяк. Покажу-ка я вам его, заодно и лампочку проверю. Водные-то бакены я от поселка вижу, а чтобы увидеть береговой, вечером надо на середину Енисея отплывать.
У Ладошки при упоминании маяка глаза загорелись таким светом, будто он сам был маяком.
– А он высокий? Мы наверх залезем? – спросил он. – Соня высоты боится, вот она и будет Нюка внизу держать. Хотя... Останется, а ее медведь съест!
Соня даже фыркнула от таких глупостей. Пока Ладошка рядом, ни о каких поисках красивых камешков не могло быть и речи. Постоянно надо было следить за тем, что придет ему в голову.
– Не съест, – сказал Макар. – Здесь медведи вегетарианские. Слышал же, овсом питаются. Ну, в крайнем случае, потерянными куриными яйцами.
Холмогоров оглушительно рассмеялся.
– И ши... ши... шишками! – От смеха он даже не мог выговорить все слово сразу. – И добрые от этого, аж жуть! Да, Макар, чувство юмора у тебя есть. Не такое уж и тонкое, зато сразу заметное. Как говорится, намек понял. Но я и не обиделся! С вами легко.