Хора на выбывание
Шрифт:
— Помнишь, что я когда-то сказала тебе там, у проволоки? — спросила безумная шестнадцатилетняя старуха, самая красивая женщина на свете.
— Да, — сладострастно дыша, ответил Василий, и приготовился стать тем, кто дарит женщине счастье, унижая её.
Тогда в лагере раздались первые выстрелы…
«На деле история депутата Рубрякова такова. В полночь его перехватила у квартиры свора сотрудников Службы Информации и Безопасности, агентов охранки ХДНП и уголовных личностей. Бив депутата ударом шила в сердце,
Журналист перечитал это сообщение «Ольвии-пресс» (информационное агентство Приднестровья) и довольно рассмеялся.
— Они уже валят исчезновение депутата друг на друга, — радостно сообщил он президенту по телефону. — Приднестровцы обвиняют СИБ, СИБ — приднестровцев, многие думают, что это сам Рошка убил Рубрякова, в общем, бардак зашумел, как я и предсказывал. Вы стройте скорбную мину и обещайте сделать все, чтобы Рубрякова нашли. А он пока пусть посидит в подвалах нашего друга из Сорок — цыганского барона. Я уже велел накачать Рубрякова вином и анашой. Думаю, наш депутат возражать не стал…
— … Кой дьявол?! — заорал президент Приднестровской республики Смирнов, только прочитавший в «Независимой Молдове» статью «Похищение депутата — рука сепаратиста Смирнова».
Президент Приднестровья набрал номер шефа государственной безопасности само провозглашенной, но от того не менее реальной республики. Министр Антюфеев поднял трубку.
— Что за чертовщина у вас там происходит с этим депутатом молдавским?! — спросил президент у министра, и приказал:
— У нас и так имидж подпорчен. Выясните, не ваши ли люди его по ошибке прихватили?
— Будет сделано, — меланхолично ответил Антюфеев и отложил в сторону «Историю пыток инквизиции от А до Я».
Через пять минут Антюфеев, стоя в подвале здания министерства Государственной безопасности Приднестровья, что-то выискивал в огромном чане. На руках у Антюфеева были резиновые перчатки по локоть. На чане была этикетка с надписью «Архив МГБ ПМР за 199-2002 гг».
— Его? — вытащив из чана окровавленную кисть, спросил Антюфеев подчиненного, высокого крепкого майора, подстригавшего ногти огромными пыточными клещами.
— Никак нет. Кисть — коммерсанта из Бендер. Много знал.
— Это? — продолжал поиски Антюфеев.
— Тоже нет, — виновато поежился майор, — голова эта — уголовного авторитета. Тираспольчанин. «Генка». Ребята убивать не собирались, так получилось просто.
— Может, — брезгливо поморщившись, достал Антюфев из чана кусок уха, — вот это?
— И это нет, — взволнованно оправдывался верзила, — и это мы по ошибке. Хотели одного правдолюбца забить, который письма в ООН писал, а оказалось, что он вот уже 2 года как помер. Соседа ликвидировали. Случайно.
— Эх ты, — досадливо сказал Антюфеев, — случайно того они убили, случайно тому ухо оторвали, третьему по ошибке ногу отрезали, а депутата вражеского государства украли, и кто? Не мы!!!
— Виноват, — шмыгнул майор, — виноват…
— Гляди, — задумчиво проговорил Антюфеев, стягивая перчатки
Через час осмотра 345 конечностей, 27 голов, 15 фрагментов кожи, 289 костей и 23 456 зубов, выяснилось, что тело депутата Рубрякова в архив МГБ Приднестровья не поступало.
— Игорь Николаевич, — доложил Антюфев шефу, — ни трупа Рубрякова, ни фрагментов тела вышеназванного депутата у нас нет. А раз ни его, ни фрагментов тела у нас нет, то он — жив. А если он жив, значит, украли точно не мои люди. Если б украли мы, я бы вам через час его уши принес.
— Какие уши?! — просипел Смирнов, — ты мне что говорил про то, как серная кислота даже кости разъедает, под монастырь меня подвести хочешь?!
— Да нет, шеф, — пояснил Антюфеев, — кого надо, разъедает. Но уши — как доказательство. Потом, конечно, и их бы растворили.
— А-а-а, — успокоился Смирнов, — продолжайте.
— В общем, если бы украли мы, я бы вам его через час показал, живым или мертвым. Так что, судя по почерку дилетантов, работали молдавские спецслужбы.
— Хорошо, успокоился Смирнов, — начинайте пропаганду. Дайте распоряжение «Ольвии-пресс». Пусть обвинят в похищении молдавский СИБ, Воронина и Рошку.
— Это даже хорошо, что кто-то успел его раньше меня украсть, — думал вслух Юрий, кормя с рук богомола кусками сырого мяса. — Греха на душу брать не пришлось…
Богомол, похожий на президента Академии Наук Молдавии, жил в доме Юрия второй год. Рошка нашел насекомое на центральном рынке, когда ходил туда покупать картошку и капусту перед парламентскими выборами с целью максимального сближения с электоратом. Овощи он потом отдал жене, а подобранного богомола кормил то сырым мясом, то тараканами, которых в соседнем заброшенном доме водилось множество. Называл он богомола — «Чимпой», чем очень веселил гостей.
— Мало у тебя, что ли, грехов? — ворчливо спросил отец, перебирая деревянные четки из можжевельника.
— По горло и еще чуть-чуть, — улыбнулся Юрий.
Скормив насекомому последний кусочек, Юрий поставил богомола в банку, и прикрыл газетой. Это была «Тимпула».
— Что же, — задумчиво сказал он, — свалим все на коммунистов. Если не они, то кто же?..
… Депутат Рубряков, которого спрятали в подвале цыганского барона в Сороках, пил, не просыхая, четверо суток, пока не понял, что убивать его никто не собирается. Тогда он немного осмелел, стал называть цыган «черножопыми», требовать своего адвоката и кофе со сливками по утрам. Все это приводило барона в отличное расположение духа. Потому старик велел изредка Рубрякова выпускать во двор, приковав предварительно депутата к забору семиметровой серебряной цепью. На солнце Рубряков долго моргал, строил ужасные рожи сбежавшимся посмотреть на него детям, и, наконец, присаживался неподалеку от барона. Тот, прикрыв бородой колени (холодно — жаловался стареющий цыган) что-то записывал на спинах голых женщин пальцами, обмакивая их в золотую краску.