Хороша и дурна, и глупа и умна

Ленский Дмитрий Тимофеевич

Вот вам в лицах суд уездный --

И измученный судья!

Ради бога, не браните,

Что совсем я вас забыл;

Вы на рожу мне взгляните --

Точно в каторге я был!

Должность так меня подъела,

Что я бросил целый свет;

Переделал столько дела,

Что, ей-богу, мочи нет!

Ни друзьями, ни охотой

Мне заняться не дадут:

Завален теперь работой

Бедный наш уездный суд!

Это просто, братец, значит,

Что на днях должны мы ждать:

Кое-кто к нам в суд прискачет

Все дела ревизовать.

А у нас же заседатель

И ленивец и простак,

Секретарь ему приятель

И вертит им так и сяк;

А ты знаешь, как опасна,

Как продажна эта тварь,

Как дерет со всех ужасно

Наш уездный секретарь!

Дай ему любое дело,

Для него, брат, все равно:

Что черно, то будет бело,

А что бело, то черно,

Заседатель, дел на зная,

Все дела лишь им ведет,

И прошенья не читая,

Сдуру голос подает;

В суд приедет всех позднее,

И старается всегда

Чтоб уехать поскорее

Из уездного суда.

Так в беду чтоб не попасться

С заседателем таким,

Мы уж сами все, признаться,

Над бумагами корпим.

И хоть в эти три недели

Жизнь мне каторгой была,

Но зато уж в самом деле

Я уладил все дела!

Я едва освободился,

К вам стрелою поскакал;

Кувырком с коня свалился --

И чуть шею не сломал!..

Полно, братец, не пугайся:

Кто ж не падал здесь в свой век?

Падай, только не марайся --

Все ты будешь человек!

Здравствуй, кум ты мой любезный,

Здравствуй, кумушка моя:

Вот вам в лицах суд уездный --

И измученный судья!

  Константин Прохорович. Так ты упал, несчастный рыцарь?

 

Падчерицын. Упал, братец, больно упал.

  Степанида Карповна. Ах голубчик мой! Константин Прохорович. Да и кой черт тебя дернул под старость верхом-то ездить?

  Падчерицын. Не черт, а доктор приказал, братец, для здоровья... к тому же нынче все верхом ездят.

  Константин Прохорович. Уж я тебе говорю, ездил бы ты на своих судейских креслах: оно гораздо здоровее.

  Падчерицын. Ну, не всегда, братец, не говори этого: тут иногда сидишь, как на иглах. Впрочем, я хоть и ушибся, да зато не ошибся и привез вам славную весточку!

  Степанида Карповна. Какую это, Иван Григорьевич?

  Падчерицын. Надеюсь, вас, братец, по милости своей, с сынком поздравить!

  Константин Прохорович. Спасибо, кум, спасибо!.. А я тебе говорю...

  Падчерицын. Соловья баснями не кормят, братец; вы все лишь только говорите, а наш брат как бы к делу поскорее. Ты знаешь, братец, что мы с тобой вместе росли, вместе учились и вместе служили. Помнишь ли, как мы, бывало, строили замки на воздухе? Метили то в министры, то в фельдмаршалы; а кончилось тем, что мы оба терли лямку -- и вышли в отставку: ты штабс-капитаном, а я подпоручиком, без особенных знаков отличия, да зато с чистой совестью и ранами на груди за царя и отечество.

  Константин Прохорович. А это, я тебе говорю, лучше всего!

  Падчерицын. Уж, разумеется! Ты женился на доброй Степаниде Карповне, зажил в своей деревне; а я остался холостяком и, чтоб не разлучаться с вами, определился в соседнем городке в статскую службу не из доходов --потому что у меня и без того, слава богу, есть свой кусок хлеба -- и не из чинов, а так... чтобы не быть без дела... Притом же, братец, ведь я не из ученых и умру титулярным советником.