Хороша и дурна, и глупа и умна
Шрифт:
Вот вам в лицах суд уездный --
И измученный судья!
Ради бога, не браните,
Что совсем я вас забыл;
Вы на рожу мне взгляните --
Точно в каторге я был!
Должность так меня подъела,
Что я бросил целый свет;
Переделал столько дела,
Что, ей-богу, мочи нет!
Мне заняться не дадут:
Завален теперь работой
Бедный наш уездный суд!
Это просто, братец, значит,
Что на днях должны мы ждать:
Кое-кто к нам в суд прискачет
Все дела ревизовать.
А у нас же заседатель
И ленивец и простак,
Секретарь ему приятель
И вертит им так и сяк;
А ты знаешь, как опасна,
Как продажна эта тварь,
Как дерет со всех ужасно
Наш уездный секретарь!
Дай ему любое дело,
Для него, брат, все равно:
Что черно, то будет бело,
А что бело, то черно,
Заседатель, дел на зная,
Все дела лишь им ведет,
И прошенья не читая,
Сдуру голос подает;
В суд приедет всех позднее,
И старается всегда
Чтоб уехать поскорее
Из уездного суда.
Так в беду чтоб не попасться
С заседателем таким,
Мы уж сами все, признаться,
Над бумагами корпим.
И хоть в эти три недели
Жизнь мне каторгой была,
Но зато уж в самом деле
Я уладил все дела!
Я едва освободился,
К вам стрелою поскакал;
Кувырком с коня свалился --
И чуть шею не сломал!..
Полно, братец, не пугайся:
Кто ж не падал здесь в свой век?
Падай, только не марайся --
Все ты будешь человек!
Здравствуй, кум ты мой любезный,
Здравствуй, кумушка моя:
Вот вам в лицах суд уездный --
И измученный судья!
Константин Прохорович. Так ты упал, несчастный рыцарь?
Степанида Карповна. Ах голубчик мой! Константин Прохорович. Да и кой черт тебя дернул под старость верхом-то ездить?
Падчерицын. Не черт, а доктор приказал, братец, для здоровья... к тому же нынче все верхом ездят.
Константин Прохорович. Уж я тебе говорю, ездил бы ты на своих судейских креслах: оно гораздо здоровее.
Падчерицын. Ну, не всегда, братец, не говори этого: тут иногда сидишь, как на иглах. Впрочем, я хоть и ушибся, да зато не ошибся и привез вам славную весточку!
Степанида Карповна. Какую это, Иван Григорьевич?
Падчерицын. Надеюсь, вас, братец, по милости своей, с сынком поздравить!
Константин Прохорович. Спасибо, кум, спасибо!.. А я тебе говорю...
Падчерицын. Соловья баснями не кормят, братец; вы все лишь только говорите, а наш брат как бы к делу поскорее. Ты знаешь, братец, что мы с тобой вместе росли, вместе учились и вместе служили. Помнишь ли, как мы, бывало, строили замки на воздухе? Метили то в министры, то в фельдмаршалы; а кончилось тем, что мы оба терли лямку -- и вышли в отставку: ты штабс-капитаном, а я подпоручиком, без особенных знаков отличия, да зато с чистой совестью и ранами на груди за царя и отечество.
Константин Прохорович. А это, я тебе говорю, лучше всего!
Падчерицын. Уж, разумеется! Ты женился на доброй Степаниде Карповне, зажил в своей деревне; а я остался холостяком и, чтоб не разлучаться с вами, определился в соседнем городке в статскую службу не из доходов --потому что у меня и без того, слава богу, есть свой кусок хлеба -- и не из чинов, а так... чтобы не быть без дела... Притом же, братец, ведь я не из ученых и умру титулярным советником.