Хорошая примета
Шрифт:
Ну ничего, и это пройдет, — пожала я плечами и улыбнулась.
Тренер молотов вернулся со “стратегической” папкой в руках и позвал всех строиться, наши олухи быстро забили на вышивальщиц и поползли “разминаться” поближе к их стройным рядам. Это подумать только, один наш Степаныч с заправленными в валенки спортивками и их команда консультантов в фирменных одеждах. Казалось бы, такая разница, а счет равный. Потому что не важно оно все, и тут, и там, одни и те же люди с клюшками и безудержным рвением к победе. Все, как в любви.
— Мила, ты че там делаешь?
Вадим
— Воздухом дышу.
Тихомир встал в строй в самом конце, обернулся, закрыл глаза и лениво крутанул головой нечто в стиле “достали эти разборы, я и так молодец”. Суеверия вообще-то к дисциплине приучают, а тут почти что хулиган!
Ольга свесилась с ограждения и закрыла мне обзор:
— А…
— Милослава, а че происходит?
— Разговариваем мы, — буркнула я. — А на что похоже? Уйди, — легонько толкнула я ее в плечо.
— Ты не забыла, случаем, за кого мы болеем?..
Вот пристала! Нет бы радовалась, что претенденток на сердце ее супергероя нет, откуда этот патриотизм проснулся? Некоторые девчонки из группы, оказывается, вообще были уверены, что у меня если не муж, то жених точно есть, отсюда все эти “Миле пофиг, давайте ей всех женатых отдадим!”
Парни вокруг не вьются, мама сваха, вот пасьянс и сложился совсем не в ту степь.
— Не забыла я.
Вецка подперла меня с другой стороны:
— Ты смотри, Мила, аккуратнее, может это все неспроста. Сорочники привороты еще на вступительных экзаменах сдают.
Теперь я ощущала на себе еще с десяток сочувствующих глаз.
— Да отстаньте вы, — спокойно сказала Есения. — Пусть милуются, вам-то что.
Ольга обернулась на старосту:
— Здрасте приплыли! Мы, вообще-то, тут за победой.
— И чем Милослава нашей победе помешает, интересно?
— Ну она за соперников болеет, так-то не правильно…
Вот умеет же бесить! Нашла себе фаворита, теперь будет выделываться перед ним, что есть мочи.
— Ольга, парень меня сегодня очень выручил, предлагаешь на него, как на врага смотреть? — старалась я говорить спокойно, ведь спектакль уже вышел далеко за пределы наших пары рядов. — С чего ты взяла, что я за них болею?.. Тихомир же не вся команда!
— Всего лишь одна пятая! — проорали нам со скамейки черно-белых.
— Да хоть два и три четверти! — ответил им чернобровый. — Пусть только хвост тут свой покажет!
Девчонки ошарашенно на меня уставились, а Лучи разделились на два лагеря: кто-то ржал, а кто-то Вадим. Вот теперь хуже точно некуда!
Я накинула капюшон, вернулась на свое место и прикусила язык. За кого хочу за того и болею, можно подумать остальных победа в игре интересует больше семейного счастья!
Весь день наперекосяк. Можно было и мимо ушей пропустить, вот Белогор, например, хоть и капитан, а взгляда порицающего себе не позволил. Потому что он как раз уверенный в себе мужик, и ему хоть с группой поддержки, хоть без нее, все победа светит!
Ольга села рядом и качнула меня, утыкаясь плечом:
— Ладно тебе, не дуйся.
— Они все еще ржут?.. — ворчала я, боясь носа показать.
— Ну да. Извини.
— А я и не думала, что мне теперь нельзя на парней смотреть, если они не в красно-желтом!
— Ой все. Я же извинилась!
Мы замолкли, но смешки вокруг и не думали утихать. Ольга заерзала. Вот вечно с ней так! Сначала делает, потом думает, и что самое страшное, свято верит, что “извини” у нас лекарство от всех болезней. Если уж так приглянулся ей этот придурок чернобровый, может мне попроситься у Еськи в пару к кому-нибудь другому? Подумаешь, ну нашьет она ему квадратных солнц, зато от души!
Ольга опять толкнула меня в плечо.
— Отстань.
И что смешного?!
По соседству кто-то кашлянул. Я приподняла голову и увидела на месте рыжей шубы черные штаны и пару знакомых коленей.
Он как сюда залез?!
«Неприступная скала» и «вся внимание» во мне яростно сражались за пальму первенства, отчего голова постоянно дергалась, хорошо хоть в эту трубу капюшона еще три таких влезет, и вряд ли это было заметно.
— Щас будет истерика, — тихо сказала я, вглядываясь между прутьями, где на трибуну еще никто не таращился.
— Он всегда такой, не обращай внимания, — шепнул Тихомир.
Ольга встала аккурат перед нами и повернулась лицом к арене. Уже лучше, чем «извини»!
Тихомир пригнулся, ткнул пальцем мне на руку и раскрыл ладонь.
Я всмотрелась. Кроме путеводной нитки, которая уже намоталась кольцом, в руках у меня ничего не было. Неужели ее хочет?
Я оттопырила палец, и раскрытая ладошка качнулась. Ну ладно, леденцов у меня все равно нет, а это всего лишь заговоренная на счастливый путь нитка из заговоренной на любовь ленты, ерунда какая… Такая ерунда, что увидь сейчас кто-нибудь, как я ее разматываю, вышвырнут отсюда и никакие волки не спасут.
Ниточка повисла у меня в руках, Тихомир перевернул ладонь и стукнул себя пальцем по запястью. Лицо онемело от улыбки, но пальцы даже не дрогнули, затягивая узелок.
Внизу послышалось оживление.
— Даник, что-то потерял? — спросил Белогор.
Мы замерли.
— Одного волка в овечьей шкуре, — сказал капитан Молотов где-то у нас под ногами. — Не пробегал?
— Ах ты ж падла! — взревел Вадик.
Тихомир натянул перчатку, подскочил и перелетел через ограду вниз.
На арене раздался свисток, после которого я, кажется, оглохла, ослепла и отключилась.
Нитку… Это ж надо было рассмотреть! Какой тут к черту астигматизм, когда у него не глаза, а микроскопы!
Ольга шустро вернулась на свое место, и я даже через капюшон чувствовала этот влажный, преисполненный надежд любопытный взгляд. И ладно бы только ее!
— А ну прекратили, — шепнула я, натягивая капюшон до треска на швах. — Услуга за услугу. Он должен был что-то у меня взять, чтоб не оставлять должницей, так положено.
— И что ты ему дала?
Девки засмеялись.
— Сердце свое, конечно же! — вложила я в свою фразу весь сарказм, но получилось все равно как-то неубедительно. — Леденец, что ж еще…