Хорошая примета
Шрифт:
Я опустила глаза на ограждение и старалась не смотреть на поле, но совсем отключиться и оглохнуть не получалось. Если Ольга вздрогнула, Вадиму опять попало, если Есения причитает, значит атака провалилась, если он рычит, значит скоро нам опять забьют.
Арена содрогнулась. Два-два. На этот раз период грозился закончиться в два раза быстрее. Я вытащила нос. Вадима опекают, но уже не так активно, вот он и забивает, а нам прилетает от других нападающих, пока в центре Белогор резвится с Тихомиром в персональные догонялки. Волк до лунки всего один
Ольга подскочила. Вадим круто обогнул лунку соперников и стремглав ринулся к нашей прямиком через центр. Белогор отпрыгнул в сторону, уступая дорогу, и открыл пятого, который присел, готовясь к встрече. Клюшка Вадима копьем полетела прямиком ему в голову, чернобровый остался без снаряда, но даже не затормозил. Удар пришелся Тихомиру в плечо, он уклонился, защищая голову, но буквально подставил второе плечо под нашего.
Ольга завизжала. Вадим запрыгнул на волка и подлетел, как на трамплине, впечатывая того в землю со всей дури. Белогор зашвырнул мяч к лунке и следом отправил свою клюку, которую чернявый словил прям в полете.
Три-два.
У меня скрутило живот. Тихомир распластался на снегу и не двигался. Он там вообще живой?!
Борис подвинулся и загородил мне обзор. Все по соседству прыгали и аплодировали, раздался свисток, а я вмерзла в сидение не в силах сдвинуться с места.
— Боря, все нормально. Я здесь.
— Ну-ну!
— Мила! Ты видала че он сделал?! Едеренькина мать, что за супергерой?!
Я присоединилась к поздравлениям, когда наши игроки вышли за пределы поля, и старалась не пялиться в центр, где столпились черно-белые.
Вадим теперь вполне оправдано вышагивал с лицом чемпиона. Он запрыгнул на лавку и глубоко нам поклонился:
— Вашими молитвами!
— Нашими инфарктами! — ответила ему побледневшая Ольга.
Ребята засмеялись. Я натянула улыбку и кашлянула.
— Мила, — шепнул мне Борис. — Это нормальная практика, не переживай ты так. Он круто получил, плечо и нос, теперь будет лежать, щас еще в сугроб зароется.
— Зачем?..
— Боль снять, да и с фингалами потом ходить, кому по нраву?
Я тряхнула плечами и наконец-то смогла вдохнуть полной грудью:
— Понятно!
На этот раз уходить в раздевалку никто не стал. Охрипший физрук, который все два периода орал, как ошпаренный, объяснял тактику на финальный период и пихал клюшкой никак неунимающегося Вадима.
Меня его бахвальство, хоть и оправданное, начало неистово бесить. Как и Ольга, которая своим “антисглазом” заплевала тут каждый сантиметр.
— Да хорош уже! — прикрикнула я. — К такому ни одна зараза не прилипнет.
— Ну конечно! Зараза штука не привередливая.
Тихомир поднялся спустя пару минут и прихрамывая поплелся к своей лавке. Вот сказала Ольга про линзы, и его желтые глаза быстро перекочевали из разряда волшебных в обычные с астигматизмом, и уже не завораживали.
Так-то вроде пацан, как пацан. Вздернутый курносый нос, лоб обычный-человеческий, губы тоже, с обложки глянца не сошел, но и не урод, хоть красный и помятый, как зимнее яблоко.
— Вот видишь, ему весело, — кивнул мне Борис. — Там как на собаке все заживает.
Ну да. Он же волк.
Ольга плюхнулась на сидение и потянула меня за собой:
— Мать, да не пались ты так, — шепнула она мне, когда я села обратно. — Сейчас распугаешь всех.
— Кого? — не в понятках посмотрела я на подругу.
— Кого-кого, — указала она носом на ограждение и видневшуюся за ним лавку. — Всех!
— Отстань от нее, Ольга, вдруг судьба.
— Хреньба! Нафиг он такой суеверный нужен, это бабская прерогатива.
— С чего бы? — нахмурилась я.
— Ну как… Это ж не с проста. Ты сама подумай! Если он верит в приметы, значит в себя не верит, а неуверенный в себе мужик, все равно, что тюфяк. Или перекати-поле, куда дунуло, туда и понесло.
Я раскрыла рот, но не могла сообразить ответ, сколько бы не мычала.
— Я согласна, Мила. Был у меня такой. Так там ни предложения не дождешься, ни поцелуя, только и будет что мяться, да оглядываться постоянно. Надо оно тебе, время только терять?
Ладошки взмокли. И почему так обидно?!
Никак мама опять права была, со своим: “Годы летят! Вот увидишь, скоро будешь влюбляться в любого, кто пальцем поманит. Довыпендриваешься!”
Влюбляться я, конечно, влюблялась, но проходило оно, как простуда, а чтоб с первого взгляда и вообще никогда. А теперь что не так пошло? Линзы? Седина? Характер у него не сахар, это очевидно уже сейчас, а в груди все равно печет. Подарков мне что ли не дарил никто? Взгляд опять упал на валенки. Да это и не подарок, вернуть же придется.
А если мне кто-нибудь место в автобусе уступит, тоже все, пиши пропало, айда сарафан свадебный примерять? Было бы у меня поклонников, как у княжны, я б наверное внимания не обратила, подари он мне хоть Луну, а так растаяла, как снежинка, из-за каких-то валенок.
— Опять двадцать пять!
— Не ори, Вадик, — отмахнулся от чернобрового Тихомир.
Вадим спрыгнул с лавки и преградил ему дорогу:
— Че надо? У нас тут для тебя свободных душ не завалялось! Иди вон, — крутанул носом Вадим. — Свой огород пахать.
Тихомир оскалился:
— Я на твой огород не претендую. Просто хотел… Руку пожать. Отличный маневр вышел!
— Брешешь?..
— Придурок, чтоб тебя. Красиво же, я не ожидал!
— Это секретный прием, — задрал нос Вадим и принял руку со звонким шлепком. — Еще не такое увидишь!
— Милослава! Как дела? — тут же крикнул Тихомир, не сводя с него глаз.
В груди ёкнуло. Откуда знает, как меня зовут?! Я почувствовала на себе всеобщее внимание и подобралась. Откуда ты знаешь, оттуда и он! Пусть хоть черт шепнул, какая разница!?