Хорошие девочки предпочитают плохих мальчиков

Кошевая Дарья Валерьевна

– Как прогулялись? – язвительно уточнила Марина, гневно тряхнув шоколадной копной волос.

– Спасибо, просто прекрасно.

– Купались, да? – без всякого злорадства спросила Лена и мечтательно закатила глаза. – Я бы тоже сейчас искупалась! Вода, наверное, теплая уже, да?

Я кивнула. Тоня поджав губы, шкрябала картофель, бросая на меня недовольные взгляды.

– Я хотела бы спросить… – начала я, хотя уже ничего спрашивать не хотелось. Ко мне обернулись.

– … Про обряд. Что это такое?

Марина коротко рассмеялась:

– Тебе он все равно не светит, дорогая.

– И все же?

– Священнодействие обряда держится в секрете, –

пояснила Лена. – Так что мы и сами толком ничего не знаем. Известно только, что после совершения обряда становишься госпожой. Говорят, что он дает силе раскрыться по настоящему…

– Вот как…

Тоня вздохнула, глянула на меня исподлобья. На круглом лице отчетливо читалось: «Да кому он нужен, этот обряд!» Кивни я ей в этот момент – стали бы подругами. Но я не кивнула, потому что считала иначе. При возможности быть сильнее я никогда не выберу слабость.

Глава пятая

Я проснулась от ощущения, что на меня кто-то смотрит. В зеркале напротив моей кровати стоял Люс! Стоял внутри зеркала. Я потерла глаза. Парень молчал, и, кажется, собирался исчезнуть, а потом заявить, что мне все приснилось. Что мне приснился этот холодный мужской интерес в его глазах и его напряженная поза. Я решительно поднялась и направилась к зеркалу. Мы встретились взглядами, потом он протянул руку. Его ладонь свободно прошла сквозь толщу стекла. Пальцы были такими холодными, когда я взялась за них, чтобы шагнуть внутрь. В темноте мой переход из комнаты в зеркало был не так заметен, только воздух стал еще более прохладным. Пальцы Люса впились в мои плечи. Его губы были требовательными, а поцелуи болезненными. Вокруг нас только стены искаженных зеркал разной степени кривизны и одна, за которой находилась моя комната. Мы тонули во мраке, тысячи прекрасных и уродливых отражений танцевали вокруг нас в причудливом хороводе, хватали друг друга руками, гладили по волосам. Мне казалось, что я схожу с ума от всего этого. Люс опустил меня на ледяной пол, лаская губами шею.

Завтрак я проспала и теперь плелась на кухню, чтобы сварить себе кофе. Я уже предвидела, какой ненавистью меня окутают так называемые сестры, но мне было все равно. Словно во мне поменяли батарейку, мир вокруг выглядел ярче, а запас внутренней энергии казался неиссякаемым. Влюбленность? Очень может быть.

– Покушать что-нибудь осталось? – уточнила я, зевая во весь рот. Марина поморщилась и ничего не ответила. Почему люди так умиляются, когда зевает животное или ребенок, но стоит взрослому не прикрыть рот рукой – и на него все смотрят с осуждением? Мол, как же так, где твои манеры? Но, похоже, Марину волновало вовсе не отсутствие моих манер, она приглядывалась ко мне, ища признаки неизвестно чего. Хотя, я кажется, догадывалась…

– Хочешь спросить, как я провела ночь?

Она выругалась, резко встала, от чего стул опрокинулся на спинку, и вышла из кухни.

Я влила в себя несколько чашек кофе, чтобы окончательно проснуться, и, взяв стакан крови из холодильника, отправилась в зал. Вылив кровь в раскрытый рыбий рот (о ужас! Кажется, я начинаю к этому привыкать!), я подошла к камину.

Прежде чем разжигать поленья, я свернула трубочкой бумажный лист, поднесла к нему горящую спичку и направила в дымоход, чтобы его прогреть. Если этого не сделать, то весь зал потонет в едком дыму (проверено на собственном горьком опыте). Потом я убрала лишнюю золу и сложила дрова в несколько слоев, а в центр насыпала щепок, которые остались в поленнице. Дерево загорелось весело, огонь жадно хватал предложенную ему пищу.

В языках пламени мне почудились кошачьи морды, с любопытством смотрящие на меня. Я моргнула и видение пропало. Пришло время протирать зеркала. Мягкая тряпочка, которую я держала в руках, осторожно прикоснулась к стеклянной поверхности. Сегодня я не думала об этих странных лицах внутри как об ужасных чудовищах, томящихся в заключении. Мне вспоминался Люс, и я даже начала улыбаться. Кстати, где он? Сегодня я его еще не видела.

Дальше по списку шли странные занятия с господином Хрэйгом.

– Вижу, настроение боевое? – заметил Учитель, любуясь на мое просветленное лицо.

– Готова к труду и обороне!..

Однако на деле все вышло не так радужно, как нам бы хотелось. Я опять стояла в темной комнате напротив манекена и пыталась поразить его своей суперсилой. И опять у меня ничего не получалось.

– Ненависть! – как заклинание повторял мужчина. – Сосредоточься на этом чувстве!

А я не могла. Мне, наоборот, хотелось всех возлюбить, такое хорошее было расположение духа… Учитель не выдержал через полчаса.

– Ты пила эликсир, который я тебе давал?

– Да, вчера.

Он схватил меня за руку и потащил обратно в свой кабинет. Усадил на стул, снова померил давление, температуру тела и прочее. Я терпеливо ждала, что он скажет, пока не подумала: «А ну как сейчас вообще вышвырнет меня отсюда, раз я такая бестолковая! А перед этим сотрет память. И очнется девушка Саша где-нибудь в пыли на дороге без воспоминаний, где она провела эту неделю и что она делает на этой самой дороге!» Мысль была такая страшная, что я поневоле начала нервничать и постукивать каблуком по полу. Господин учитель, наконец, перестал меня мучить, почесал бороду и сказал:

– Ладно, зайдем с другой стороны, – потом положил передо мной простой карандаш, а сам уселся напротив.

– Знаешь такое слово «телекинез»?

– Что-то слышала.

– Телекинез в переводе с греческого: «движение на расстоянии» – термин, которым в парапсихологии принято обозначать умение человека одним только усилием мысли оказывать воздействие на физические объекты, – менторским тоном мужчина цитировал какую-то умную книжку. Он явно был не высокого мнения о моих умственных способностях. Я вопросительно взглянула на карандаш.

– Да, да, будем учить тебя двигать предметы.

Я вспомнила, как Лена перенесла в свою комнату мой лист с незаконченным заданием.

– Хорошо.

– Смотри на этот карандаш. Представь, что он покатился по столу. Представила? Теперь напряги свою внутреннюю силу и представь это еще раз. Сосредоточься.

Я сдула прядь волос, упавшую на глаза, и начала твердить про себя бессвязную фразу словно мантру: «Карандаш катится по столу… карандаш катится по столу… карандаш катится по столу…» Медленно, очень медленно карандаш начал двигаться. Сначала неуверенно, потом все больше разгоняясь, он заскользил по столешнице и упал на пол. Я не могла поверить своим глазам, Хрэйг, кажется, тоже.

– Повтори еще раз.

Карандаш снова упал. Господин Учитель довольно потер руки:

– Отлично! Начнем с маленьких предметов и постепенно перейдем к большим, – он поставил передо мной хрустальную пепельницу. Я напряглась, и пепельница сдвинулась на пару сантиметров. Да, она не полетела через всю комнату, но ведь сдвинулась же! Это было первым доказательством, что я действительно что-то могу!

– Почему мы не начали с телекинеза? Это ведь проще? – обнаглев от своего успеха, уточнила я. Мужчина бросил на меня странный взгляд.