Хорошие люди
Шрифт:
— Я, — Вениамин поздоровался с братьями за руку. — Ребята я соболезную, — сказал он. — Честное слово, жалко. Такая хорошая была старушка. Такая вежливая, гостеприимная. Жаль. Так неожиданно. Я, когда демобилизовался и приехал сюда, видел ее, она была совсем здорова.
— Тогда — да, была, — сказал Юрий.
— И вдруг… Трудно понять, в чем дело.
— Инфаркт, — объяснил младший брат.
— Инфаркт? Странно… Я почему-то всегда считал, что инфаркт бывает только у мужчин…
Помолчали. Наконец Станислав спросил:
— Ты откуда взялся?
— Оттуда, — последовал ответ. — Не мог сообщить мне?
— Сообщить?
На другой день Станислав, Юрий и Вениамин отправились на кладбище и положили на свежую могилу цветы. Потом медленно шли обратно, почти не разговаривая. Когда очутились в селе, Вениамин предложил:
— Зайдем к нам? Помянем.
— Спасибо, — несколько поспешно сказал Станислав.
— За что «спасибо»? — удивился друг. — Неужели ты не заглянешь к нам домой? Я помню, когда-то…
— То — когда-то…
Вениамин, который, видимо, собирался поиронизировать на какую-то тему, неожиданно передумал делать это, посерьезнел.
— Хотя да, верно. Я все понимаю…
— Посидеть нужно, но только у нас, — сказал Юрий.
— Я забыл… Конечно…
Они купили бутылку водки, пришли в Вахтомино и вновь весь вечер просидели за столом. Помянули бабушку Варвару — раз, второй, третий; потом разговор переключился на другое. «Так всегда бывает, — думал Станислав. — Всегда говорят о другом…»
Юрка вдруг спросил:
— Веня, ты переписываешься со своей сестрой?
— Редко… А что?
— Как она там?
— Нормально. А что?
— Просто — спрашиваю.
— Просто так не спрашивают.
— Вот сказал! — возмутился Юрий. — Если ты нам друг, почему же не спросить?
Поздно вечером, когда братья укладывались спать, Юрий поинтересовался:
— А все-таки, Стас, кто написал письмо?
— Забудем о письме, ладно? — не очень вежливо ответил Станислав. — Теперь это неважно.
— Почему? Я догадываюсь, кто.
— Вот и держи при себе.
— Ладно… Но это подлость. Все могло быть по-другому. Понимаешь?
— Давай спать, Юра.
За день до отъезда Вениамин сказал:
— Стас, я обижусь, если ты не зайдешь к нам.
По его голосу Станислав понял, что друг не шутит.
— И мать обидится, и отец, — добавил Вениамин. — Съедим мы тебя, что ли?
— Конечно, зайду, — сказал Станислав. Он понял, что на этот раз ему не отвертеться от приглашения.
Он пришел в дом, который казался ему когда-то сказочным, потому что в нем жила Оля.
— Стасенька, боже мой, неужели это вы? — Такими словами встретила его Софья Николаевна. — Как вы возмужали. И загорели в этой своей Азии — не узнать!
— Это не в Азии, — ответил Станислав. — Это мы вчера с братом на Цне купались…
— Да? Правда? — Софья Николаевна для чего-то оглянулась на мужа, который стоял рядом, дожидаясь своей очереди поздороваться с гостем. — Ну, это неважно. Заходи, заходи!
— Здравствуй, Станислав, — Геннадий Егорович протянул ему руку. — Вот ты какой добрый молодец!
— Я такой же… — Станислав почему-то смутился под взглядом хозяина дома. — А как вы тут?
— А мы скрипим помаленьку..
— Мы — ничего, — бодрым тоном сказала Софья Николаевна. — Что с нами сделается?
Станислав прошел в комнату и сел на диван, словно сильно устал
— Я очень, очень соболезную вам, Станислав, — сказала Софья Николаевна, и Станислав вспомнил о Людмиле, которая часто употребляла слово «очень». — Бедная Варвара Петровна, могла бы еще жить и жить…
— Да-да-да, — поддержал жену Геннадий Егорович. — Да-да, хорошая была женщина, хоть, правда, мы с ней мало были знакомы…
Станислав долго сидел у Барабановых. Он опасался, что ему будет трудно беседовать с Софьей Николаевной, что она начнет рассказывать о дочери и ее муже. Еще больше он боялся, что Софья Николаевна начнет извиняться за то, что написала когда-то Станиславу злое письмо… Но ничего этого не случилось. Об Оле если и вспомнили, то совсем немного. Просто Геннадий Егорович поднял рюмку с вином и сказал:
— Выпьем за счастье присутствующих и отсутствующих! И за Олю, и за всех!
Напоследок Софья Николаевна принесла карты, и они втроем — она, Вениамин и Станислав — резались в «подкидного»; Станислав, если у него были хорошие карты, подыгрывал Вениамину, чтобы оставить Софью Николаевну в дураках.
Геннадий Егорович играл на гармошке старинные вальсы.
В Тамбове Станислав и Вениамин должны были пересесть на самолет до Москвы. Очутившись в зале ожидания, Станислав вспомнил тот давний-давний день, когда, убежав однажды из дома, он приехал в этот город и почти двое суток разгуливал по Тамбову без какой-либо серьезной цели. Станислав вспомнил о милиционере, который поймал его тогда; милиционер оказался веселым человеком и болельщиком московского «Спартака». Где он теперь? Может быть, все так же дежурит по вокзалу? Увидев человека в милицейской форме, Станислав подошел поближе, чтобы рассмотреть его лицо. Нет, не он… Как жаль, что хорошие люди часто проходят мимо, и ты ничего больше и никогда не узнаешь об их судьбе.
Примерно через год после своей поездки в Вахтомино Станислав получил от младшего брата письмо: «Я женюсь. Если хочешь приехать, захвати ваших южных фруктов, и побольше… Свадьба 17-го числа». Станислав не мог поехать. И очень жалел об этом. Но фрукты он послал. Купил на почте три посылочных ящика, упаковал в них яблоки, груши, гранат, урюк и курагу, грецкие орехи, айву, изюм; один ящик был полностью занят виноградом. Станислав сомневался в том, что виноград дойдет до места назначения. Но виноград не испортился, о чем и сообщил Юрий восторженной открыткой: «Стас, ты молодец, и твоя жена’— тоже, которая так все хорошо уложила! Передай ей большой привет. Жаль, что вы не могли приехать, но я вас понимаю: свет не близкий…»