Хороший день для настоящей свадьбы
Шрифт:
— А как насчет пункта в завещании, о котором говорила Петра? — В шоке спрашиваю я.
— Этот пункт действительно есть в завещании. Я сам рекомендовал бабушке его добавить много лет назад.
Должна сказать, что я не ожидала такого поворота событий. Я хочу опровергнуть его слова, думая, что это очередная ложь, но похоже Алекс говорит правду, по крайней мере, моя интуиция подсказывает, что так и есть.
— Но зачем?
— В основном из-за моих родственников, нахлебников и паразитов. Они спокойно живут в свое удовольствие за счет бабушки. Она позволяет им это делать, потому что ей нравится быть среди семьи. В конце концов, они родственники, кровь
Я открываю рот при мысли, что они могут попытаться ее убить. Покушение на мою жизнь, совершенно чужого для них человека — это одно, но на милую старушку, как его бабушка?
— Честно говоря, в то время, когда она впервые мне об этом заявила, я подумал, что она стала немного параноиком, но нет ничего на свете, чего бы я не сделал, чтобы она была счастлива, хотя и не верил ее подозрениям, я все же придумал этот пункт. Этот пункт означает, что в интересах всех родственников сделать так, чтобы бабушка жила как можно дольше, тогда все они могут жить так, как сейчас, в том стиле жизни, в котором привыкли. В том случае, если она умрет, трастовый фонд заберет почти все, они получат жалкие гроши по сравнению с тем, что имеют сейчас. Поскольку я не хотел, чтобы кто-нибудь заподозрил, что мы изменили завещание, то вместе с ней пустили байку, что бабушка хочет, чтобы я женился и произвел наследников. И это сработало. Все верили в эту байку, все были счастливы, никто из моих родственников не мог предположить, что я могу остепениться. На самом деле, они думали, что быстрее окажутся на моих похоронах, чем на моей свадьбе. И все было отлично до тех пор, пока я не захотел сделать бабушку настолько счастливой, чтобы она получила все, что хотела больше всего на свете…
— …познакомиться с достойной женщиной для тебя, — заканчиваю я за него.
Он кивает.
— Во всяком случае, никто из членов семьи не знает, что завещание, которое все видели с этим пунктом, не является настоящим завещанием бабушки. Ее настоящее завещание хранится у адвоката. Марина и Виктор получат хорошее пособие, так как она уже купила им дом. Петра и Анастасия тоже не будут бедствовать, живя так, привыкли все эти годы. Я унаследую Уинтер Хаус, независимо от моего семейного положения, Валерия будет жить в нем столько, сколько захочет. Остальные бабушкины деньги пойдут на благотворительность в России для бездомных детей. Если ты мне не веришь, я могу показать тебе копию настоящего завещания.
42
Синди
И пока Алекс все мне объясняет, у меня в голове роится уйма вопросов, но в конце его рассказала они исчезают. В его рассказе больше смысла. Гораздо больше, чем думать, что ему нужно наследство его бабушки, или что он специально обманывал единственного дорогого для него члена семьи, которая его безумно любила.
— Я... О Боже, Алекс, прости. Не могу поверить, что я поверила Петре, — говорю я.
Он пожимает плечами.
— Петра запутала тебя, потом ты сама говорила, что она мастерски манипулирует людьми. Да, она очень хороша в этом. А как еще ты могла отреагировать на ее слова?
— Но почему тогда ты ничего мне не рассказал?
— Я больше всего на свете хотел сказать тебе правду, но Уинтер-Хаус неподходящее место для этого. Как ты уже знаешь, по всему дому и территории имеются тайные туннели
— Все, что я говорил тебе с момента нашей встречи, правда, Синди. Я влюбился в тебя. Полностью, безнадежно влюблен в тебя. А это означает — честность с моей стороны. Даже если эта правда будет болезненной.
Я смотрю в его родные глаза, как грозовое небо, и чувствую, как у меня замирает сердце. Он любит меня! Все было правдой, по-настоящему. Все, что у нас было, было реально. Я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова. Я закрываю рот и просто молчу, пытаясь переварить все, что он мне рассказал, но услышала только одно, что он любит меня. Эти слова вибрирует у меня в голове. И звучат так прекрасно.
— Синди? Ты ведь мне веришь, правда? — спрашивает он с ноткой беспокойства в голосе.
Я киваю, все еще не в состоянии вымолвить ни слова. Слегка трясу головой, надеясь прояснить ее.
— Я... да. Я верю тебе насчет завещания твоей бабушки. В этом есть смысл. И я отчаянно хочу верить тебе насчет всего остального...
— Но? — Подсказывает мне Алекс.
— Но ведь прошла неделя с тех пор, как я улетела из России. Ты когда вернулся сюда? Сколько дней назад? И только сейчас пришел. Это не похоже на человека, который полностью и безнадежно влюблен.
— Вообще-то я только что прилетел. Я приехал прямо к тебе из аэропорта. Потом подождал, пока ты спустишься в казино, чтобы прокрасться, как проклятый вор, к твоему шкафчику и взять ключ, — говорит он с застенчивой улыбкой. — Я знаю, что мог бы позвонить тебе, но то, что я собирался тебе сказать, не было телефонным разговором. Мне было нужно видеть твои глаза, когда я тебе все буду рассказывать, чтобы ты смогла понять, говорю ли я правду или нет.
— Ты только что вернулся? Почему?
— После того, как я понял, что моя двоюродная тетя не параноик, то же начал опасаться за ее жизнь. Пришлось задержаться, чтобы уговорить ее приехать в Лондон, потом я распорядился о ее и вещах Валерии, чтобы доставили их сюда.
— Ты заставил ее согласиться приехать? — Удивленно спрашиваю я.
Он кивает.
— Да. Похоже, ты произвела большое впечатление не только на меня, но и на мою бабушку. Она хочет находиться рядом с нами. Но не волнуйся. Никакого давления. Теперь, когда она вне опасности, больше нет необходимости притворяться. Ты можешь сказать ей открыто, что между нами все кончено, если ты этого хочешь.
— Я не смогу этого сделать, — говорю я с улыбкой.
Он пристально смотрит мне в глаза, выглядя так, будто боится вздохнуть.
— Что ты имеешь в виду? — хрипло шепчет он.
— Ты сказал, что там в России все было правдой. Я могу сказать тебе то же самое. Все, что я говорила и чувствовала, было по-настоящему с моей стороны. Алекс, я люблю тебя так сильно, что мне казалось, что я готова была умереть на этой неделе без тебя.
— Ты примешь меня обратно после всего, что случилось? — спрашивает он.
Я утвердительно киваю.
— Если ты можешь простить меня за то, что я сомневалась в тебе, — отвечаю я, внезапно занервничав.