Хороший командующий
Шрифт:
Потом поочередно стали сниматься канлодки. Землеотвозные шаланды "Буденный", "Красная звезда", ледокол "Знамя социализма" и снова шаланда "Свобода". С трудом разворачиваясь, они выходили в ворота порта. На канале "Свобода" для уравнения эскадренного хода приняла буксир со "Знамени социализма". Самостоятельно она давала всего четыре узла.
На берегу было темно, а в море казалось еще темнее. Над портом, над высоким фруктовым садом, на горке стояли четыре женщины. Оттуда корабли казались совсем маленькими
– Сумасшедшие, - вздохнула младшая, невеста одного из уходивших.
– Калоши, как есть калоши. Куда они пошли?
– И как ползут!
– отозвалась другая.
– Не видно, чтобы они двигались вперед.
– Ничего, - сказала мать комиссара штаба.
– Этим кацапам везет,
5
На мостике черные люди. Они молча смотрят. Так смотрят, что начинают болеть глаза. Это тяжелый физический труд, но, сколько ни смотри, - все одно скользит темная вода, липнет к ней тяжелый дым, и смутными пятнами расплываются соседние корабли.
Недавно легли на новый курс. В точке поворота командующий поставил сторожевое судно, с которого голосом передавал приказ ворочать последовательно. Сей-берт улыбнулся: молодец командующий, этого никакому Нельсону не придумать. Нельсон дал бы сигнал и после поворота растерял бы в темноте половину своих судов, потому что сигнализация на азовских грязнухах неопределенная. У них особая психология, и командовать ими нужно умеючи.
А внизу в котлах ревет огонь. Красные, блестящие от пота люди разгребают в топках сплошную кипящую массу угля. Шипят паропроводные трубы, сильно и ровно стучат машины, горько пахнет машинное масло, тускло горит электричество.
Наверху светает. Плывет темно-серая вода, и соседние корабли уже отчетливы.
– Закурим, Христофор Богданыч?
– Если разрешите, Александр Андреевич, я предложу своего табачку. Собственная смесь, Александр Андреевич.- И командир "Знамени социализма" осторожно вытянул из внутреннего кармана резиновый кисет. Он очень маленький, этот командир, Усы у него висят вниз и в утреннем свете кажутся заиндевевшими.
А табак у него действительно хорош. Только все равно ничего не понять. Сейберт отвернулся от карты и вздохнул. Куда идем, куда поворачиваем?.
– Курс, кажется, на Геническ. Почему Геническ?. Сейчас с оста должна открыться Обиточная коса. Что ж, посмотрим.
– Прекрасный у вас табак, Христофор Богданыч - сказал Сейберт, и маленький капитан просиял. Он очень уважал Сейберта.
"Буденный" идет головным На нем, на мостике, комиссар и командующий. Они долго, молча и внимательно смотрят на постепенно светлеющий восток.
– Обиточная на месте, - сказал наконец командующий.
– Вот они, голубчики.
– Слева по носу корабли!- крикнул сигнальщик.
– На якорях, - добавил командующий и тихо засмеялся.
– Правильно, - опуская бинокль и широко улыбаясь, сказал комиссар.
– Вы меня простите, но я сильно сомневался.
– И я тоже, - неожиданно ответил командующий.
– Фуше! Дайте сигнал:
Фуше вздрогнул и вдруг забыл позывной дивизиона сторожевых судов. Может быть, "шесть мыслете"? Хотел броситься к сигнальной книге, но вовремя вспомнил, что все позывные на всякий случай набраны еще с вечера и лежат в левом углу сетки.
Сторожевые суда сразу повернули, перестроились и вышли вправо. Канлодки идут колонной, команда по боевому расписанию, орудия смотрят вверх и медленно во-рочаются.
– Мое дело сделано, товарищ комиссар, - сказал командующий.
– Я привел их на место. Пускай дерутся, погода будет хорошая... Фуше, сигнал: открыть огонь по залпу адмирала... Кисель, действуйте.
– И командующий сел на красный бархатный стул, для него принесенный из кают-компании и установленный на крыле мостика.
– Прицел сорок!
– прокричал артиллерист.
– Передать семафором по эскадре.
– Прицел сорок, - повторил сигнальный старшина "Знамени социализма", и Сейберт кивнул головой. Здорово близко... Но все-таки - откуда он мог знать? Вот дьявол!
– Все в порядке, Христофор Богданыч?
– Кажется, все, Александр Андреевич.
Командир "Знамени социализма" - глубоко штатский человек и чувствует себя неловко. Особенно потому, что не успел как следует вытереть руки. Неизвестно, почему посде сигнала "приготовиться к бою" он сбегал вниз и помылся под медным рукомойником у полубака.
На "Буденном" сверкнула зеленая молния, и сразу за "Буденным" ударил залпом "Знамя социализма". Христофор Богданыч сморщился и замотал головой.
– Начинается, -сказал Сейберт, - держитесь за воздух, отец Христофор.
– Недолет, - пробормотал судовой артиллерист.
– Всплески перед силуэтами ясно, что недолет. Прицел сорок четыре!
И снова долгий раскат стотридцатимиллиметрового грома.
Командующий доволен. Со стула на крыле мостика видно, что канлодки ровно идут и своевременно посылают залпы, - все как следует быть. А неприятель снимается с якорей - значит, проснулся. Что ж, это тоже в порядке вещей. Нельзя же спать, когда кругом валятся снаряды.
– Побудка, - прошептал командующий и погладил свой чисто выбритый подбородок.
На силуэтах вспыхнули огоньки - они отвечают. Что за странность - не слышно снарядов? Снова огоньки, и опять не видно всплесков.
– Товарищ командующий!
– закричал Фуше. (В перерыве между двумя залпами, несмотря на все уважение к начальству, хочется кричать.) -Товарищ командующий, они стреляют холостыми.
– Товарищ флаг-секретарь, - ответил командующий. Голос его не громче обычного, но отчетлив, несмотря на вату в ушах. Горячей волной прокатился залп, и снова сквозь звон в голове слышен ровный голос командующего: - Они стреляют боевыми, но мы в темной стороне горизонта. Они не видят и бьют по нашим вспышкам. Прицелом кабельтов на семьдесят по догадке. Через наши головы. Понятно?