Хороший командующий
Шрифт:
За кормой на "Красной звезде" кричат "ура". Это ее попадание.
"Ура" доносится издалека и сквозь грохот слышится как сквозь сон. Снова всплеск у белой канлодки, и кажется, что она парит. Во всяком случае, она убавила ход, и четвертый корабль, перекрыв ее, остановился. Новый взрыв издали красивый и нестрашный. Он кажется игрушечным, потому что настоящим выглядит только взрыв на своей палубе. Корабли разошлись, а раненая канлодка сильно покатилась в сторону.
Теперь "ура"
"Ура" громче залпа. От него дрожит горизонт, темнеет в глазах и расширяется сердце.
– Товарищ командующий!
– хрипло прокричал Фуше.
– Радио.
Он счастлив и очень важен. Он горд тем, что все происшествия боя с точностью до одной минуты занесены в его черную книжку. Он ничего не боится даже того страшного, написанного на синей бумажке из радиорубки и лежащего в его протянутой руке.
– ""Жаркому" атаковать неприятеля", - беззвучно шевеля губами, прочел командующий. И услужливая память подсказала тактические данные "Жаркого": двадцать шесть узлов, два торпедных аппарата, две семи-десятипяти.
– Не много, но достаточно, - сказал командующий.
Миноносец выскочил вперед и побежал, расстилаясь по воде низким корпусом и длинным черным дымом из четырех труб. Потом повернул, блеснув бортом на солнце, и полным ходом пошел навстречу.
– Атакует, сволочь, - сказал комиссар флотилии.
– Странно, - ответил командующий. В самом деле, зачем они по радио предупредили об атаке? И совершенно неожиданно командующему показалось, что он играет в покер. Противник делает вид, будто купил четвертого туза... Значит, он его не купил, и это только реклама... Но зачем? .. А вот зачем: он хочет отвлечь огонь от своей эскадры.
– Фуше! Поднимите: "Сторожевым судам отбить атаку миноносца".
– Есть!
– Сторожевым судам?
– удивился комиссар.
– Буксиры против миноносца?
Но ответил только грохот очередного залпа, и комиссар вдруг понял: нельзя ослаблять огонь и нельзя бояться. Иначе пропадешь.
"Данай" сразу увеличил ход и поднял: "Следовать за мной". Сторожевики выровнялись и дали сухонький залп. Потом второй, потом третий, и еще, и еще. Перед носом миноносца снаряды выбили сплошную стену всплесков. Она опадала, снова выплескивалась и переливалась, но оставалась на месте. Такой огонь называется заградительным. Заставить себя в него войти очень трудно. Ми-ноносец не выдержал и повернул обратно.
– Буксиры прогнали миноносец, - сказал командующий.- Ничего сверхъестественного, - и носовым платком вытер вспотевший лоб. Он нечаянно подумал о том, что произошло бы, если бы миноносец дорвался до торпедного залпа.
А
– В головного!
– закричал сигнальщик.
Командующий поднял бинокль. Нет... ничего не заметно. Видно только, что белые прибавили ходу... Они уходят из боя.
Внизу снова кричат "ура". Это победа. Комиссар подошел к командующему и дал ему папиросу. Командующий встал и предложил комиссару огня.
– Мыс Хрони, - сказал штурман, и командующий кивнул головой Он уже десять минут тому назад заметил впереди над горизонтом мутно-синее пятно и знал, что это вход в Керчь-Еникальский пролив.
– Как бы кто-нибудь оттуда не вылез, - пробормотал штурман, но командующий повернулся к нему спиной и пошел к трапу.
Он, конечно, не мог знать, что за горизонтом "Беспокойный" подорвался винтом на мине и теперь возвра-щался в Керчь вместе с "Грозным", не посмевшим идти на минное поле. Если бы знал, не удивился. Он был твердо уверен в победе.
– Дальше не пойдем, - сказал командующий.
– Отбой! Фуше! Поднимите: "Адмирал выражает флоту свое особое удовольствие", а потом распорядитесь обедом.
Замки открыты, и пушки развернуты по ветру, чтобы остыли. Люди тоже остывают, и на палубе идет приборка.
Сейберт и командир "Знамени социализма" молча ходят по мостику. Из машины доносятся звонкие удары, визг напильника и веселая ругань. Машинная команда еще не кончила своего боя, потому что механик поклялся до Мариуполя починить разбитый клапан.
– Христофор Богданыч, - вдруг сказал Сейберт.
– Ась?
– отозвался капитан, почувствовавший себя на мирном положении.
– Чем замечательна Обиточная коса?
– Обиточная?
– удивился капитан.
– А чем она может быть замечательна? Коса как коса. С обеих сторон море, а посредине песок.
– Море, вы говорите?
– Конечно, море.
– И Христофор Богданыч с опаской взглянул на своего начальника. Он, кажется, не в себе: говорит и смотрит очень странно.
– И больше ничего?
– задумчиво спросил Сейберт.
– А что там делают?
– Ничего, совсем ничего. Только рыбу ловят, - успокоительно проговорил Христофор Богданыч.
– А много там рыбы?
– Рыбы? Известное дело - много. Там самое главное место после донских гирл. В мирное время там и рыбаков не меньше, чем рыбы, а вот сейчас пусто.
– Тогда все понятно, - сказал Сейберт.
"Что понятно?" - хотелось крикнуть капитану, но он удержался. Если начальник действительно не в себе, лучше дать ему отдохнуть. Но Сейберт взглянул на него и на его лице прочел невысказанный вопрос.