Хорошо жить на свете!
Шрифт:
Ну, разве не прелесть? И как он чудно говорит, точно и в самом деле ему холодно, будто даже слезы слышались в его голосе! Молодец Митя! И добрый он какой: ему пришло в голову подумать, как скверно бедным маленьким нищим, a я вот, сколько раз их тоже видела, a не задумывалась; пройдешь мимо и забудешь. Теперь я всегда-всегда буду подавать бедным детям.
Митины стихи и как он их говорил всем понравились; мой папа даже расцеловал его и сказал, что из него выйдет, может быть, второй Пушкин.
Потом Сережа говорил «Спор» Лермонтова; ну, это всякий знает, даже в моей хрестоматии есть. После «Спора» мы опять пели все вместе «Ой-ой-ой, как мороз все окошки занес»… Затем вышла я декламировать. Вот сюрпризец устроила я своей мамочке!.. Она однажды читала мне свои стихи, которые она еще сочинила, когда в гимназии была, на смерть Императора Александра Н. Мне они очень понравились, и я их стащила, чтобы переписать; но переписать мне было лень, и я выучила их наизусть. Стихи чудные, и потом в них говорится про этого милого государя; a я так люблю его, такой он был добрый! Я так плакала, когда мамочка рассказывала мне о его смерти, как злые люди убили его!
Вот выхожу я и говорю: «Легенда о смерти Царя-Освободителя, сочинение Натальи Старобельской, рожденной Соколовой-Сокольницкой».
Мамочка даже на стуле привскочила: «Муська, не смей!»
Но кругом все засмеялись, и стали удерживать и усаживать мамочку, a мне шептали: «ну, говори, говори, Муся»
Я начала:
Пред престолом любви, Вечной правды, где нет Ни печалей, ни слез, Ни страданий, ни бед, Появился пришлец С нашей грешной земли; Он в терновом венце; С ним шесть ангелов шли.Первый ангел так пел:
Он миллионам рабов Дал свободу к труду, Поселил в них любовь, И стал верить с тех пор Всякий в силу свою… Боже пленных, больных, Дай ему мир в раю!Второй ангел:
Тяжело всем жилось От неправды судей, И далеко неслось Эхо тяжких скорбей; Но он правый суд дал; Богача с бедняком Перед ним уравнял, Равный дав им закон. Да, он, правду любя, Пострадал за нее. Боже правый! Прими Его в царство Свое.Третий ангел:
По великой Руси Разносился по всей Стон покинутых жен, Плач малюток-детей… Ведь отец с бритым лбом Становился чужим Средь родимой семьи: Он уйдет молодым A вернется назад Стариком уж седым, С костылем, без ноги, Хилым, дряхлым, больным… Но великий царь внял Тем слезам: сократил Службу в ратных полках; О, он бедных любил! Боже плачущих! Всех Их защитник благой, Все ему Ты прости И в раю упокой.Четвертый ангел:
Он в нужде роковой Руку в помощь давал; И страдальцев в беде ОнПятый ангел:
Он крестьянских детей Всей душою любил, Дверь им в школу открыв, Их уму научил… Обувал — одевал И сироток-детей… Он вторым был отцом Разоренных семей… Боже! Душу его Ты в раю упокой Все земное прости — Был он верный сын Твой. Шестой ангел: Много, много добра Он народу творил, И России своей Верой-правдой служил; Но пришлось смерть приять Средь столицы родной От руки тех, кому Он был предан душой, Боже! Им отпусти, Бо не ведят того, Что творят.Хор ангелов:
Похвалой Удостоим того, Кто Творцу своему Уподобился весь, И Тяжелый крест свой Кто с терпеньем донес. На страдальца Христос Кроткий взор устремил, Ой, казалось, ему Все земное простил… A нас, грешных сирот, Царь и там не забыл: Он за сына и нас Пред Всевышним молил.Когда я закончила, все захлопали в ладоши; a потом начали кричать: «браво, автор! браво, автор»! Мамочка очень сконфузилась и покраснела; она очень часто краснеет, гораздо чаще меня. Потом сам Коршунов пошел в сад и принес много цветов: маленький букетик он дал мне, большой — мамочке, a остальными обсыпал ее всю, говоря: «хвала и честь нашей поэтессе». Потом Женя с Ваней играли в четыре руки, a затем нас позвали пить чай. Разошлись мы все, веселые и довольные. Ничего, и в дождь умные люди сумеют хорошо устроиться!
«Замок Омена». — «Женя»
На другой день мамочка хорошо-таки пробирала меня за то, что я ее так подкатила со стихами (конечно она не сказала слова подкатила), a в сущности она, наверно, сама была рада радешенька: кому же может не быть приятно, когда хвалят, восхищаются его стихами, да еще и цветами посыпают?
После литературного вечера нам всем — уж не помню, кому первому — пришла в голову мысль устроить что-то еще гораздо интереснее — спектакль. Вот будет хорошо! Решили мы сыграть какую-нибудь пьесу одиннадцатого июля на именины Оли Коршуновой. Старшим ничего не говорить, это должно быть для них сюрпризом. Но что играть? Вот вопрос. Пробовали сами что-нибудь придумать, да глупо все выходило. Стали мы все рыться в своих книжках. У меня нашлась очень красивая и интересная сказка «Замок Омена», где говорится о разбойнике, который свою первую жену запер в подземелье и женился на второй, и вдруг эти обе жены ночью встречаются в каком-то темном гроте в саду замка, — словом — прелесть, как интересно! Решили ее представить; одна жена должна быть Оля, другая — Женя; она немного заикается, когда говорит, но эта не беда, все подумают, что это от страху перед своим супругом, грозным Оменом; самого же разбойника должен был изображать Сережа. Но этого мало, потому что не всем есть роли; стали искать еще второе что-нибудь. У Коршуновых в шкафу нашлась книга с настоящей пьесой в одном действии под названием «Женя», сочинение какого-то Гнедича; верно не из важных, я до сих пор не слышала и не читала ничего из его сочинений. Пьеса эта не детская — настоящая. По-моему она очень скучная: говорят-говорят, без конца, но ведь взрослые любят болтать о скучных-прескучных вещах, a смотреть-то будут они, так значит и останутся довольны. Эту самую барышню, Женю, дали играть мне; не трудно: лежит все на диване, потягивается, и не знает, за кого ей замуж выйти, a сама все какие-то хитрые, но очень красивые слова говорит.