Хороводы Хорса. Стихи
Шрифт:
Второй этаж, балкон, зелёный дворик…
Прожив полвека, есть ещё на жизнь…
И пусть бы кто продлить ему позволил
Ступени лестниц через этажи…
Душа в мечтах, а телу без уюта -
Не по себе. Да здравствует ремонт!
И лишь под утро, время перепутав,
Мой друг уснул, умаялся… И вот,
Случился вечер. «Добрая» соседка,
В «глазок» увидев нового жильца,
Открыла дверь и… тайну: «Слушай, детка,
В твоей квартире, помню, от шприца
Скончалась
И эта, што те хату продала –
Бухлей бухла… От ейных тараканов
Я все обои в доме порвала!..
А год назад тут был такой малинник,
Что хоть святых из дома выноси:
Туда-сюда бандиты да мальвины…
А што зачем – поди-ка расспроси…»
На то жилец, как будто удивившись,
Скурив «полпримы» в яркий огонёк,
Хотел, было, ответить, да не вышло…
И лишь кивнул под медленный дымок.
ШТУРМ
Над гремяще-лязгающим шумом
Зло горит кровавый небосвод.
Третий день отчаяннейшим штурмом
Осаждает город инород.
В тесноте шлифуются доспехи,
Равнодушно золотом горя
И трещат, как грецкие орехи
Под взбуду меча и топора.
Словно оспой, стены крепостные,
Крепких ядер камни обошли.
Третий день в разгаре не остынут
Страшных сил отважные мужи.
Паутина лестниц, на которых,
Словно мухи – чёрные тела,
Мощь брони, массивности к позору,
За три дня удушьем обвила.
И кипящей смолью не забрызгать
И блокадой враз – не перекрыть.
Был бы мир, да мир из сердца изгнан:
В нетерпеньи копия остры.
Меркнет свет в кудлатых, чёрных тучах.
Быстрый ветр – помощником стреле,
Что пустил оскалившийся лучник
С вековой печатью на челе.
Не слабеет кровью обагрённый
Третий день беснующийся бой,
Несмотря, на то, что оборону
Держит старость, жертвуя собой.
Кабы знал налёгший неприятель
То, что с ним воюют старики -
Изошёл б на тысячи проклятий
И, к стыду, солёные плевки.
Но теперь, геройствуя в нажиме,
Рушит с рёвом наземь ворота
И вбегает в крепость, одержимый…
По телам погибшим, сволота…
Ни кого в живых он там не встретил
Кроме крыс, да ведьмы в голубом…
Замер враг. И только стылый ветер
Бил на башне в колокол – «бом! бом! бом…»
ПАМЯТИ РИЧИ
Кажись,
Собачьей радостью дыша.
Мохнатым рыжим приведеньем
Носилась по полю душа.
Вдогон резиновым игрушкам,
Камням, дощечкам бегал он,
Лишь высоко взлетали уши
Его, – особенно под склон,
Куда он нёсся беззаботный,
Что сил пронзительно крича…
Предельно чувствуя свободу,
Совсем не знал он, как рычать.
Но тьма к свободе нетерпима,
Подстерегая тут и там…
И вот, однажды, средь тропинок
Его настигла слепота.
Другой бы сдал, скулил, и мордой
Искал хозяина ладонь…
А этот вновь легко и гордо
Носился по’ полю, как конь.
Что, разве запахи забыты?..
Нет: абсолютно острый нюх
Не выдавал в нём инвалида
Средь расхрабрившихся лягух.
И улыбаясь, нас приметив,
Игрун размахивал хвостом…
Как человеческие дети -
Нам братья младшие. Никто
Существ доверчивей не знает.
И, к счастью, рыжий не из тех,
Кого щенком на цепь сажают,
Готовя к бою для утех.
Легко ль поверить?.. и возможно ль?..
И память всё ещё горька,
С тех пор, когда ему под кожу
Влетели пули в три хлопка.
Сквозь боль ему ещё хотелось
Бежать,… да лапы тяжелы…
И… через миг, собачье тело
Нырнуло в травы-ковыли.
И по сей день ни кто не знает
Владельца выпущенных пуль.
…………………….
…а пёс бежит, и в звонком лае
Не слышит близкую стрельбу…
Ужель возникнет из-за горки,
Решив, как раньше поиграть?..
Но, никого… Минуты долги…
И слёз уже не удержать…
С ПРИЗНАНИЕМ В ЛЮБВИ ИЗ КОЧЕГАРКИ
Люблю зимой киркою помахать,
Откалывая ею мёрзлый уголь,
Когда всю ночь под «минус сорок пять»
И на полтонны тачка катит туго.
Люблю, когда привозят концентрат,
Кой не горит, а дразнит понемногу,
Да так, что в час до тысячи лопат,
По двум печам рассеиваю строго.
Люблю, когда какой-нибудь эксцесс,
А рядом только глупая собака,
Да семь котлов запущенных в процесс,
В которых десять тонн золы и шлака.
Люблю всю ночь гонять по цеху крыс,
Кормя их на убой вкуснейшим ядом,
Чтоб не уснуть и чтоб меня не сгрыз
Главарь-пасюк, что кружит где-то рядом.