Хорт – сын викинга
Шрифт:
Старый воин тяжело завздыхал и сокрушенно покрутил головой.
– Убили всех. И Гардара в том числе. Пленных не брали. Наверное, не хотели лишних слухов. Мы бросились своим на помощь, сражались долго и отчаянно, но что может сделать десяток воинов, пусть храбрых и опытных, против орды? Я был тяжело ранен, кто-то из моих товарищей упал на меня сверху, и норги решили, что я убит. А проверять им было недосуг – все рвались в общинные закрома, чтобы выгрести оттуда самое ценное, в особенности алатырь-камень. Ночью я кое-как дополз до леса и укрылся в пещере отшельника, дряхлого старца, который вскоре помер. Время от времени я приходил в разрушенную твердь, чтобы погоревать на пепелище и вспомнить всех своих друзей-товарищей. Мне здорово повезло, что именно в этот день какая-то сила сама потащила меня сюда, и я увидел вас и узнал тебя, Морав… – Яр-Тур немного помолчал,
Какое-то время на корабле царило мрачное молчание, а затем Морав осторожно спросил:
– А что случилось… с Рогволдом?
– Ему повезло. Он ушел в Ирий раньше, чем в тверди появились франки.
Морав-Хорт поднялся, обвел твердым взглядом скипрейд и сказал:
– Нам нужна защита и жилье! Выходит, что нигде, кроме Хольмгарда, мы все это не получим. Там наши братья по крови и духу. Хочу услышать ваше мнение.
– Идем в Хольмгард! – решительно молвил Сокол.
– В Хольмгард, куда же еще… – Ходота тяжело вздохнул.
– В Хольмгард! – дружно ответила команда драккара.
– А ты как желаешь? – обратился Морав к Годраху.
Кузнец немного подумал и невесело улыбнулся.
– Теперь я без тебя никуда, – сказал он и посмотрел на широкие мозолистые ладони своих натруженных рук. – Надеюсь, в Хольмгарде хороший кузнец пригодится…
Драккар отходил от пристани нехотя, словно печалился, как и его скипрейд, о судьбе русов, погибших в тверди, и не желал брать курс в чужой край. Но вот корабль вырвался на простор, добавил скорости, и ветер запел в его снастях. Русы не могли оторвать взгляды от постепенно растворяющейся в тумане родной земли. Ходота плакал, не стесняясь окружающих. Лишь Морав стоял на носу, как каменное изваяние, и по его лицу не было заметно, что он сильно страдает.
Впрочем, так оно и было. Только теперь он осознал, что в тверди его сердце держал лишь Рогволд, заменивший ему отца. Нынче он волкодлак, хоробрый без роду-племени, как оказалось. И о том, что его ждет впереди, Морав-Хорт даже не хотел гадать.
Судьба человека покоится на коленях богов…
Пыль веков плотным слоем укрывает следы выдающихся личностей, о деяниях и славе которых в свое время знала вся Ойкумена [129] . Только редкие ростки достоверных сведений о прошлом пробиваются к свету, но найти их на ниве исторических познаний, нередко непаханой и поросшей чертополохом выдуманных или просто лживых фактов, очень непросто. Ничто так легко не приживается, как ложь и бурьян, обладающие потрясающей живучестью.
129
Ойкумена – освоенная человечеством часть мира. Термин введен древнегреческим географом Гекатеем Милетским для обозначения известной грекам части Земли с центром в Элладе.
Конечно же, нам хотелось бы узнать, как сложилась дальнейшая судьба нашего героя. И кропотливый поиск дал кое-какие результаты – увы, слишком мизерные, чтобы бить в победные литавры. Но, как говорится, на безрыбье и рак – рыба.
В Новгороде-Хольмгарде скипрейд Морава-Хорта пробыл недолго. Как уж там приняли в Гардарике соплеменников, покинувших разоренную твердь, неизвестно, однако спустя полгода, едва сошли снега, в Варяжском море появилась целая флотилия небольших новгородских суденышек (скорее, челнов), во главе с драккаром, на парусе которого был нарисован белый волк. Бесшабашные ушкуйники не давали проходу купцам викингов, а когда конунг Данмарка Харальд II, старший сын покровителя йомсвикингов Свейна Вилобородого и его супруги Сигрид Гордой, собрал против них целый флот, они скрылись в озере Нево, куда даны побоялись соваться.
Под предводительством Морава-Хорта новгородцы пиратствовали три сезона. Именно в это время ушкуйники Великого Новгорода вошли в силу и их грозная слава заставила трепетать всю Скандинавию. Даже боевые дружины варягов избегали стычек с флотилией Морава. Завидев на горизонте «Белого Волка», они старались побыстрее скрыться в ближайшем фьорде или затеряться в шхерах. Если до этого новгородская вольница, большей частью чернь, в основном занималась промыслом и разбойными набегами на реках Волге и Каме, то теперь морскую флотилию ставшего знаменитым Морава-Хорта стали снаряжать новгородские купцы и бояре, получавшие от его походов огромную прибыль.
А затем в одночасье все прекратилось; драккар «Белый Волк» больше не выходил
Дальнейшие следы нашего героя мы находим в сочинении законоговорителя [130] Стюрмира Мудрого. В описании легко узнаваемый Морав-Хорт выступает как хёвдинг Модульф [131] в варяжской дружине конунга норгов Эймунда [132] , который поступил на службу к князю Ярислейфу [133] , наместнику Хольмгарда. В древнем документе фигурирует даже его необычный воинский плащ – шкура огромного белого волка.
130
Законоговоритель – в раннесредневековой Скандинавии знаток обычного права, судья, председатель тинга.
131
Модульф – Яростный Волк; от сканд. m'odr (гнев, ярость) + 'ulfr (волк).
132
Эймунд Рингссон – норвежский конунг, потомок первого короля Норвегии Харальда Прекрасноволосого. Командовал наемной дружиной на службе князя Ярослава Мудрого, участвовал в междоусобных войнах 1015–1019 и 1020–1026 гг.
133
Ярислейф – Ярослав Мудрый (ок. 978-1054). Великий князь Киевский (с 1019 г.), крупный государственный деятель и полководец, второй сын киевского князя Владимира Красное Солнышко и полоцкой княжны Рогнеды Рогволодовны. В Новгороде во время наместничества получил прозвище Правосуд, в скандинавских сагах выступает как Ярислейф Скупой.
Эймунд заключил договор найма на один год, по которому он и его дружинники получили дома для проживания и довольно большую оплату. Ярислейф Скупой поначалу хотел заплатить варягам всего лишь половину обещанного, но в конечном итоге вынужден был уступить, не имея в своем распоряжении сильного войска. Да и не ко времени была эта свара.
Ярослав (будем называть его русским именем) стал наместником Новгорода после того, как в 1018 году князь Святополк, приемный сын князя Владимира Красное Солнышко, изгнал его из Киева. Ярослав хотел бежать дальше, за море, однако новгородцы, порубив его лодьи, обещали поддержку в борьбе за Киев. И именно во время спора с конунгом Эймундом из-за жалованья Ярослав получил письмо от князя Бориса Владимировича, в котором тот требовал отдать ему несколько городов и торгов на территории Новгородского княжества. Ярослав не желал воевать с братом, но Эймунд посоветовал князю, чтобы тот написал, что сумеет защитить свою землю.
Так началась война двух братьев Ярослава и Бориса, сыновей киевского князя Владимира Красное Солнышко. Хёвдинг Модульф с «волками» из своего херда (дружины), пользуясь необычными способностями волкодлака, сумел среди ночи незаметно проникнуть в лагерь князя Бориса на реке Альте и ворваться в его шатер. Борис и телохранители князя были убиты, Святополк, который состоял в браке с дочерью польского князя Болеслава Храброго, бежал в Польшу, и Ярослав окончательно утвердился в Киеве.
В дальнейшем хёвдинг Модульф-Хорт воевал с печенегами, которые осадили Киев. Вскоре князь Ярослав стал правителем Русской земли, объединив под своей властью киевскую и черниговскую стороны Днепра, когда его брат Мстислав умер в Чернигове без наследников.
В 1036 году Ярослав поехал в Новгород посадить там своего старшего сына Владимира, но, узнав о начале осады Киева печенегами, вернулся на юг с ильменскими словенами, подданными Великого Новгорода, и хердом варягов под началом Модульфа-Хорта. С этими силами он прорвался внутрь осажденного Киева и вместе с местным войском предпринял общую вылазку. Модульф со своей дружиной встал по центру, киевляне держали правый фланг, а новгородцы – левый. Жестокая сеча длилась целый день и закончилась полной победой Ярослава. Во время бегства множество печенегов утонуло в Сетомли и других реках.