Хостесс. История Бэйли Екатерины

Ромашкина Анна

Он долго говорил еще что-то, пытаясь хоть как-то подбодрить, потом пообещал скоро приехать и мы попрощались. Я тихонько доползла до холодильника, налила себе полстакана виски и разом выпила.

После разговора я немного расслабилась, но свет все же не включала и периодически выглядывала тайком в окно, надеясь никого там не увидеть.

От виски кровь снова потекла по венам, я улеглась на пол и закурила:

«Нет, ну это же надо, опять чуть не вляпалась! Господи, ну сколько можно тебя просить? ДАЙ МОЗГОВ!» – взывала я в отчаянии.

До самого утра свет я так и не включила.

С первыми лучами выглянула в окно: над полями расстилался густой утренний туман, кругом стояла полнейшая тишина. Вдруг послышался робкий стук в дверь.

Я на цыпочках подошла к двери и посмотрела в глазок: на пороге стоял Санни.

– Ну, слава Богу! – кинулась ему на шею. – Я так испугалась!

На меня тут же навалилась усталость от пережитого, слезы полились ручьем.

Он погладил меня по голове:

– Ну, все, все, – успокойся. Все позади, – утешал меня Санни, как ребенка.

Уняв слезы, я в подробностях рассказала ему о случившемся. Он периодически притягивал меня к себе и крепко обнимал. После этого мы легли спать, и я провалилась в долгожданный сон.

На следующий день я узнала, что двух девчонок все-таки забрали в эмигрэшку, и можно было не сомневаться, что их ожидала та же участь, что и меня почти год назад. После этого проверок больше не было, и комендантский час отменили.

Глава 8

В период учений на базе после работы мы от нечего делать ходили друг к другу в гости.

В один из таких дней Светка уболтала меня пойти к ним. И хотя Светина подруга, жившая со своим парнем в этом же доме (Ольга, та самая «мисс Идеальная», – я уже рассказывала немного о ней) мне и не нравилась, но раз уж других дел не предвиделось, пришлось согласиться.

Дом у них был

очень хороший: большой, теплый, уютный, обставленный добротной мебелью. Кругом царил идеальный порядок.

Ольга встретила меня своей неизменной «королевской улыбкой» и предложила чего-нибудь выпить. Мы сделали по коктейлю и расположились в гостиной.

– Ромео звонил? – спросила Света у Оли.

– Звонил, – томно выдохнула она. – Даже не знаю, что мне с ним делать…

– Ольга, ты бы определялась уже поскорее! Ведь сама знаешь, в тауне такой секрет утаить невозможно, а «доброжелателей» у тебя хоть отбавляй, – обеспокоено проговорила Света.

– Да знаю я, но что я могу поделать, если я их обоих люблю! – капризно надула губки «мадам Идеальная».

«Ах, во-он оно что! У нашей красавицы любовный треугольник образовался!» – не без злорадства подумала я.

– Посмотрю, кто из них быстрее документы подаст на брак, за того и выйду, – добавила она, чуть подумав.

– Ну, смотри. Только потом не говори, что я не предупреждала, – обиделась Света.

– Ага, тоже мне – провидица нашлась! Ты бы лучше со своими проблемами разобралась, – непонятно к чему, добавила Ольга и сменила тему.

Мы еще поболтали о том – о сем и разошлись по домам.

Все-таки, такие люди, как «Идеальная» не по мне. Да, если честно, кроме Светки у нее и подруг-то других больше не было (конечно, с ее-то характером!).

Дни тянулись один за другим, ничего экстраординарного не происходило. И видимо от скуки, а может еще отчего-то, девчонки решили выяснить отношения. Нечасто такое у нас случалось (все-таки обычно мы вполне мирно уживались), но иногда и на нас накатывало – бывает.

Началось все с пустяка.

У нас дома был установлен график дежурства по «клубной» квартире. Примерно раз в неделю каждая из нас убиралась. Еще три дня назад подошла очередь «Деревни», но от этой обязанности она почему-то увиливала. Вот и сегодня, переодевшись, она направилась уже, было, на выход, когда ее остановила Светка:

– Я не поняла!? Твоя очередь по дежурству уже три дня назад наступила, а ты еще не убиралась! Инна, у нас у всех бойфренды, но никто от уборки не увиливает. Ты никуда не пойдешь, пока не приберешься! – заявила она тоном, достойным, по меньшей мере, командира полка.

– Светик, я завтра! Честное-пречестное! Мне сегодня очень надо, – заскулила Инка, сложив ладони в молитвенном жесте и жалобно закатив глаза.

– Это что за детский сад! Я тебе не мама. Мы тут все в одинаковой ситуации, и никакие «честное-пречестное» больше не пройдут. Быстро за тряпку! – проорала Светка.

Я не вмешивалась. Лично я, как только увидела Светку в первый раз, поняла, что с ЭТОЙ лучше не спорить. Поэтому мысленно помолилась за бедную «Деревню».

– А чего это ты со мной так разговариваешь!? Я, между прочим, тебя старше! – наконец-то возмутилась Инна, приняв позу «руки в боки».

– Да иди ты знаешь куда! Старше-то – старше, а мозгов – как у корюшки! Не беси меня, лучше иди убираться, – грозно прошипела Светка.

– Да пошла ты! Сама убирайся! – взвизгнула Инка и снова направилась к двери…

Что случилось после, я помню с трудом.

В какой-то момент я очнулась, поняв, что по полу катается вопящий, дерущийся клубок. Оттуда, из глубины этого дико визжащего и матерящегося ада, слышались угрозы и припоминания старых обид, Инкиного «фашиста», Светкиного снобизма и так далее.

Недолго думая, я схватилась за чью-то ногу и рванула на себя, громко при этом крикнув:

– А ну хватит! Что за детский сад!

Юлька оттащила красную Инну, я – Светку.

Они еще пытались атаковать друг друга, но мы держали крепко.

После этого я взяла ведро с тряпкой и начала мыть полы.

– Брось сейчас же! Сегодня ее очередь! – снова заорала Света, теперь уже на меня, тыча пальцем в сторону «Деревни».

– Да пошли вы в пень! Обе. Трудно полы помыть, что ли? – я была зла на обеих, и продолжать выяснение отношений не собиралась.

Нет, вы только не подумайте, что я из доброты душевной так поступила. С моей стороны это был чистой воды эгоизм. Я думала исключительно о своем душевном спокойствии и равновесии.

Я вообще всегда старалась избегать любых ситуаций, которые могли закончиться руганью, а уж тем более – дракой. За всю жизнь я дралась только один раз: в пионерском лагере. Да это даже и не драка была: я просто швырнула пустую стеклянную банку под ноги одной девочки, которая имела глупость сомневаться в том, что я это сделаю (разумеется, фонтан из осколков стекла веером разлетелся по всей комнате, где мы спали). Разозлилась же я из-за того, что она без спросу взяла мою вещь, которая мне была очень нужна. Ну да история эта старая, мне всего семь лет тогда было…

А каждый раз, когда моя мама начинала ругаться по какой-нибудь дурацкой причине, я уходила из дома на пару часов, пока она не выпустит пар. Затем возвращалась, и мы обсуждали ее претензии спокойно. Действовал этот способ всегда безотказно.

Спокойно же стоять рядом и ждать, когда «буря» пройдет – бесполезно. Вид безмятежного человека, когда ты сам готов порвать все и вся на мелкие кусочки, бесит тебя еще больше, чем ответные крики. Так что непременно надо уходить и как можно дальше.

Ругани и драк я не переносила с детства, видимо они слишком явно напоминали мне о бурных выяснениях отношений моих пылких родителей. И мне было гораздо легче помыть полы самой, чем поднимать из-за такой ерунды столько шума.

…Так уж вышло, что по жизни я человек «толстокожий». Чужие беды меня вообще мало трогают, а если люди из-за каких-то своих неприятностей еще и ведут себя «по-свински» по отношению к окружающим, то мне тем более их не жалко. Может потому, что в силу определенных жизненных обстоятельств я для себя решила, что «каждый получает то, что заслуживает»? По крайней мере, раньше для меня это было единственным приемлемым объяснением многих событий в моей жизни.

Так я «закрепила» за собой эту мысль и ни на шаг от нее не отступала: с такой философией было легче. Это вроде как «чему быть – того не миновать». Я верила в судьбу и ее неизбежность, и считала, что в принципе изменить в жизни мало что можно. Да я и сейчас так считаю.

Хотя, уже начинаю сомневаться в том, что некоторые люди беды свои чем-то заслужили, ведь жизнь, порою, бывает удивительно несправедлива.

Свою, правда, я таковой не считаю. На сей раз это – не про меня. Все свои «шишки» я честным трудом заработала сама. Да и многие «плохие» события в моем прошлом все-таки привели меня к обретению полнейшего счастья сейчас. Но до этого момента мне оставалось ждать еще несколько лет, полных прекрасных и отвратительных моментов.

А пока…, пока я снова была счастлива! Я любила и, казалось, была любима в ответ! Я не ждала ничего от будущего, просто наслаждалась настоящим. Каждое утро я ждала Санни с работы, мы проводили несколько часов за разговорами и засыпали со счастливыми улыбками.

Однажды он предложил купить мне «тикет» и поехать в Осан. Я сначала обрадовалась до безумия, но потом забеспокоилась: поездка означала, что придется ночевать в гостинице.

Санни меня успокаивал, говоря, что город этот большой, и никто проверять каждый номер не будет. Но перед моим мысленным взором вместо чудесного номера хорошей гостиницы вставала камера эмигрэшки с кучей одеял на полу.

Мы все-таки поехали, но поначалу удовольствия я получала мало: я не давала взять себя за руку и шла в отдалении, чтобы никто не подумал, что мы вместе; при регистрации номера я старалась держаться у Санни за спиной, затаив дыхание и изо всех сил пытаясь стать невидимой… Только вечером я наконец-то расслабилась: мы посетили несколько баров, и я даже познакомилась с русскими девчонками, работавшими там.

Осан с нашей деревней было, разумеется, не сравнить. Бары, клубы и рестораны были здесь понастроены с плотностью десять штук на квадратный метр. Народ пил пиво с утра до вечера, сидя под «грибками» на улицах, а бойкие уличные торговцы не замолкали ни на минуту.

На следующий день мы прошлись по магазинам, и Санни накупил мне кучу одежды и всяких безделушек. На улицах города расположилось множество палаток, в которых продавались самые разные сувениры. Мы решили купить по цепочке с кулоном, который представлял собой маленький стеклянный сосуд с цветным маслом. Внутрь сосуда помещалось зернышко риса с выжженной на нем микроскопической надписью. Санни заказал себе кулон с именем «Katya», я – «Solnyshko».

Его имя Sonny было созвучно с английским «sunny», что означает «солнышко», и с некоторых пор я называла его только так. Ему очень нравилось.

По приезду я взахлеб рассказывала девчонкам о впечатлениях. Но больше всего я была рада тому, что меня в этом путешествии не арестовали! Много ли дураку для счастья надо?!

Я решила зайти к Таньке, которую не видела уже пару недель.

С Чарли у них все-таки ничего не вышло, и он укатил в Америку в отпуск. Так что в съемной квартире мы с Санни остались одни.

Танюха сидела на кухне дома «Ориенталя», хрустя какими-то листьями:

– Кроликам привет! Ты чего там жуешь? – поинтересовалась я с порога.

– Да «маманя» подкармливает, как всегда.

– Ну, рассказывай. Как дела?

– Нормально. Не жалуюсь, – как всегда бодро отрапортовала она.

– А как на личном фронте?

– Встречаюсь с одним, квартиру снял. Пока нормально, а главное – удобно! – довольно ответила она. – У него квартира в двух шагах отсюда. Вон, в окно видно.

Она показала мне, где именно находилась квартира ее бойфренда.

И впрямь – близко, от их «клубной» квартиры метрах в двадцати.

– Ну и как? Хотя нет, – ничего не говори. По физиономии вижу – нравится! – засмеялась я.

– А как у вас с Санни? – поинтересовалась в свою очередь она.

– Замечательно! Правда он уезжает скоро… Через два месяца, – с грустью добавила я.

– Ясно. Предложения какие-нибудь были?

– Пока нет. Да что смеяться, – уедет и забудет! Все – как обычно…, – я отвернулась к окну, чтобы взять себя в руки и не расплакаться. Приближающийся отъезд Санни не давал мне покоя, и я все чаще ловила себя на мысли, что очень не хочу расставаться с ним.

– Ну ладно, не грузись ты раньше времени. Не все же они одинаковые. Он вроде парень нормальный… Да погоди ты расстраиваться! – пыталась поделиться со мной своим неиссякаемым оптимизмом Танюшка.

– … Ладно,… посмотрим, – выдавила я, размазывая по щекам противные слезы.

Вскоре от Санни действительно поступило вполне конкретное предложение.

Однажды в субботу, когда ему не нужно было уходить на работу, мы вместе готовились ко сну. Он ворочался с боку на бок, явно что-то обдумывая. Я молчала, затаив дыхание. Такие моменты женщины чувствуют нутром: хочет сказать что-то важное.

И вот это важное было сказано:

– Я, кажется, тебя люблю, – пробормотал Санни тихо. – Ты можешь ничего не отвечать. Я понимаю, что это, возможно, слишком быстро, но чувствую, что я действительно очень к тебе привязался.

Я хотела ответить, что чувствую то же самое, но язык у меня словно окаменел. Я боялась произнести эти слова, боялась снова обжечься.

Я знала, что скажу «это» очень скоро, но пока решила не торопиться:

– Я… я не знаю, что сказать. Я тоже к тебе очень привязалась, но еще не уверенна, что это именно любовь. Прости, – сказала я тихо.

– Нет, не извиняйся. Я не тороплю тебя, – возразил он и обнял меня.

– Спасибо.

Нужно ли говорить, что уснула я самым счастливым человеком на свете?!

Мне потребовалось всего пару недель, чтобы сказать ему ответное «люблю».

Нет, ничего особенного в тот день не произошло. Был совершенно обычный вечер, но мое настроение из-за работы было каким-то особенно уж гадким:

– Ну, чего ты так расстраиваешься? – в который раз вопрошал Санни, утирая мои слезы.

– Я устала врать. Даже тем, кто приходит ко мне на работу просто ради общения, и кого я искренне называю своими друзьями, приходится врать. Просто потому, что они могут проболтаться, что у меня есть ты. И тогда ко мне перестанут ходить другие «костюмеры». А если у меня будет плохой «бизнес», меня переведут в другой город. Я так устала от этого…!

Вместо слов утешения он нежно привлек меня к себе и погладил по голове.

Мне стало так хорошо, что я поняла: сейчас!

– Я тебя, кажется, тоже люблю, – прошептала я.

– И я тебя, – отозвался он. – Послушай, а как я могу выкупить твой контракт?

– Зачем? – тупо удивилась я.

– Ну, как зачем? Во-первых, я не могу видеть, как ты расстраиваешься. А во-вторых,… надо же что-то делать! Или визу невесты в Америку, или жениться. Но для начала я бы хотел, чтобы ты уехала домой. Просто я буду очень волноваться, если ты останешься в Корее без меня, – сказал он серьезно.

– И когда это ты решил?

– Когда сказал, что люблю тебя. Или ты думала, что я пошутил так?

– Ничего я не думала, просто это как-то неожиданно. Я даже не знаю…

– Ты не хочешь выйти за меня замуж? – перебил меня Санни с тревогой.

– Да дело не в этом. Ты не понимаешь, как это сложно. Мало того, что обычно процесс оформления визы занимает несколько месяцев, так у меня еще и депортация была, да смена фамилии. Я, правда, не знаю, сыграет это какую-то роль или нет, но вполне возможно. Это может быть слишком долго, боюсь, ты не дождешься, – произнесла я с сомнением.

– Не говори глупостей. Я тебя всю жизнь ждал, подожду и еще немного. Даже если это займет полгода – ничего страшного.

– А вдруг год? – заупрямилась я.

– Значит, буду ждать год, – ответил он твердо. – Так что там с контрактом?

– Вообще-то тысяч пять баксов, но этого можно избежать. Я могу взять отпуск и просто не вернуться. Единственное, мне придется оставить за себя залог – долларов пятьсот. Но это, все-таки, не пять тысяч.

– Вот и отлично. А я пока начну узнавать о документах, – пробормотал он счастливо и нежно поцеловал меня.

Дни понеслись стремительно. Наступил август.

Приближался день рождения Санни, а с ним и день Светкиного отъезда: она пробыла в Корее год, и ее контракт подходил к концу.

Юля с Викой уехали чуть раньше. Мы провожали их с грустью: за это время мы очень сдружились и успели привыкнуть друг к другу. Все мы сквозь слезы смотрели вслед отъезжающему микроавтобусу, хотя девчонки и заверяли нас, что скоро вернутся.

На удивление всем нам, на прощание «мама» преподнесла девочкам подарки, и даже купила костюмчик Юлиному ребенку. До этого она ни разу никому ничего не дарила.

Мы со Светкой сразу отметили, что в клубе без них стало скучно. Юлька всегда отличалась потрясающим талантом так рассказать самую заурядную историю, что Пушкин бы позавидовал! Мы вспоминали их со смехом и печалью. Расставания всегда неприятны…

Однажды вечером мы сидели в клубе в ожидании первых посетителей, вспоминая наших улетевших домой подруг, как вдруг заметили вошедшую в клуб «Идеальную». Она шла, пошатываясь, не накрашенная, с опухшими от слез глазами. Что-то явно произошло.

Светка сорвалась и побежала навстречу подруге:

– Садись сюда. Что случилось? – с тревогой спросила она.

Олин, прежде идеально красивый, рот расплылся в кривой усмешке:

– Меня кто-то сдал, – пробормотала она пьяно, что вообще-то было редкостью.

– Что значит – сдал? – не поняла Света.

– Ты когда утром ушла, мы с Джимом еще спали. Тут кто-то постучал. Мой пошел открывать. Я чувствую, что-то долго его нет, и пошла посмотреть. А там он стоит и с Ромео разговаривает. Представляешь? Кто-то из девок ему сказал, что я с Джимом живу, да еще и показал где, – она разревелась с новой силой.

В какой-то момент мне ее стало даже жалко, но это быстро прошло. Как вы помните: «каждый получает то, что он заслужил». И я была твердо в этом убеждена.

– Допрыгалась! А я тебе говорила, что добром это не кончится!? – громко начала Света, но потом решила, что момент для нравоучений не совсем подходящий, и сбавила обороты. – Ну а что Джим? А Ромео? Они подрались?

– Нет, не дрались. Они спокойно говорили… Джим сказал, что мы уже полгода вместе живем. А Ромео поделился, что мы с ним четыре месяца провстречались… Меня даже слушать никто не стал. Ромео сразу ушел, а Джим оделся и… и тоже ушел, – сквозь слезы и всхлипывания рассказала она.

– Оль, я, правда, не знаю что сказать. Может, кто-нибудь из них да простит? Ну, не реви ты…, – вид у Светки и впрямь был растерянный. А что тут еще скажешь?

Ольга поплакала еще немного на Светином плече и ушла.

– Вот блин, жалко мне ее. Хотя, головой думать надо было! – произнесла моя подруга, немного отойдя от такой новости.

– Ну, так за двумя зайцами погонишься – порваться можно, – спокойно резюмировала я. – И не надо было над своими же девками насмехаться. А то, знаешь ли, не всем приятно, когда тебе в лицо говорят, что уши большие, нос кривой, умишко маленький и так далее. Зачем было гадить там, где ешь? Вот и нажила себе врагов.

– Ну да. По-любому свои же и сдали.

Со временем мы узнали, кто же все-таки сдал «Идеальную». Оказалось, – девочка из ее клуба, у которой Ольга в свое время увела «костюмера».

Джим в конечном итоге ее простил, и они все-таки расписались в Сеуле. Но я не сомневалась ни минуты, что он об этом еще пожалеет. Такие «пташки» для тихой семейной жизни с бедным военным не приспособлены. Джим для нее был всего лишь «визой» в Америку. Собственно, как и Ромео.

С Майклом у Светы отношения так никуда и не продвинулись, а вскоре и совсем закончились. Собственно, он ей никогда ничего и не обещал.

«Идеальная» же и там успела напакостить. Она зачем-то сказала Майклу, что Светка, похоже, беременна, но факт этот тщательно скрывает. Произошел грандиозный скандал. Света с трудом убедила Майкла, что никакого ребенка и в помине нет, но отношения были подорваны.

С Ольгой они после этого не общались, чему я была крайне рада. С нашей самой первой встречи она показалась мне «гнилой» насквозь. Такой она собственно и была.

А после разрыва с Майклом моя «боевая подруга» ушла в глубокий запой.

В этот момент мне было ее действительно жаль. Она отчаянно любила Майкла, зная, что никакого будущего у них нет.

Это ужасно, любить безответно!

Она надеялась, что Майкл вот-вот одумается, оценит ее и полюбит так же, как и она его, но этого так и не произошло. Так что Света забрала свои вещи из их квартиры и переехала назад в «клубную».

Она пила и днем и ночью. Утром, просыпаясь с головной болью, просила меня сбегать в магазин за морковным соком. Почему именно морковный – не знаю, но она уверяла, что только этот сок может вернуть ее к жизни. А потом все начиналось с начала: вишневый соджу, пьяные разговоры о Майкле, звонки на мой сотовый посреди ночи с просьбой прийти немедленно, так как ей «плохо»…

Я мчалась к ней посреди ночи, утешала ее, уверяла, что просто Майкл «не ее» человек и «своего» она еще встретит. Я сочувствовала ее горю, но никак не могла понять, как ей может помочь алкоголь. Нет, я человек живой и все понимаю – сама «с горя» не раз напивалась. Но вот чтобы в «запой» уйти?!

Плюнуть на эти ночные звонки я не могла. В свое время Светка поддержала меня так, как не поддерживал никто. Она собрала и передала мне вещи в эмигрэшку, «выбила» деньги за соки у мамы, помогла сбежать из «Ориенталя» той ночью, когда меня привезли во второй раз… Я была у нее в огромном долгу. И поддержать ее было моей обязанностью. Хотя, повторюсь, человек я «толстокожий», и со временем сочувствие мое стало сменяться злостью. Если первое время я действительно ей сопереживала, то потом невольно стала тяготиться навязанной мне ролью сиделки.

Но, к счастью, Света раскисла не слишком надолго. Через неделю она взяла себя в руки и перестала пить. Она сразу вернулась к себе прежней: боевой, упрямой, всегда добивающейся своего, умной молодой женщине.