Хождение по трупам
Шрифт:
Не слишком хорошо, не слишком — первый удар оказался не таким точным и не стал последним для всех. Видать, не столь профессионален великий киллер Джо — и вдобавок скуповат, коль скоро взял с собой всего одного человека. Четыреста тысяч попросил за восьмерых — мог бы и еще кого-то подключить, чтобы наверняка. А может, его самого там и не было, может, двое его подручных все это и сделали?
А я ведь так и не знаю, кто такой этот Джо, которого мое напичканное образами сознание ради смеха облекло в романтический ореол. Палач из ниоткуда, из вечности, осовремененный, конечно, в крокодиловых сапогах и кожаной куртке, а не в красном плаще с капюшоном — но все равно человек без прошлого, инкогнито, мистер
И что мне делать теперь? Ленчик и так был для меня опасен, а сейчас и вовсе. И не потому, что угрожал смертью мне, а заодно и моим родителям и якобы находящемуся у его людей Корейцу, во что я не поверила, а потому что у него компромат на меня есть убойной силы. И попади сейчас в руки ФБР информация о том, кто я на самом деле и о моей причастности к делу Кронина — что легко можно подтвердить, обратившись к швейцарским властям и узнав, нет ли в одном из цюрихских банков счета на имя Оливии Лански, швейцарцы сразу расколются, тем более что им скажут, что речь идет о международной мафии, — кончится это для меня плачевно.
Короче, если Ленчик поймет, что то, что случилось, моих рук дело, — взбесится непременно. Он и так бесился, потому что на всех трех встречах, что у нас с ним были, вела я себя крайне непочтительно: первые два раза просто утверждала, что американка, что не понимаю по-русски и что в любую секунду могу обратиться в ФБР, а в третий раз, когда увидела Виктора и поняла, что теперь уже врать глупо, разговор вела исключительно жесткий, резкий, плюя на громкий его титул вора в законе. И потому, что я не блатная и по понятиям не живу, и потому, что он сам понятий не признает, а значит, вор он только по званию. Какой Ленчик на хрен вор, если грозил меня сдать ФБР — “в падлу” это по воровским законам, а ему — не в падлу.
Но как бы он ни бесился, сдавать он меня не будет: он в разговорах со мной дважды заявлял, что убрал Яшу, а я ему еще сказала, что две последние беседы записала на диктофон, и даже его продемонстрировала, а он просто лежал в сумочке в невключенном состоянии, хрен бы он чего оттуда записал. Но Ленчик поверил, так что бешенство его на такой шаг толкнет вряд ли, — хоть и бычина он тупой, должен понимать, что сядет надолго, если вообще не пойдет под вышку. Надо ему это? Нет, конечно, ему бабки нужны, ему надо с меня вырвать пятьдесят миллионов и получить обещанную за возврат долю, и думаю, что потом он с меня и дальше попробует бабки тянуть — если отдам то, что должна, решит, что я сломалась, а значит, можно рвать из меня сколько угодно.
А еще проще ему меня убрать — чтобы никому ничего не рассказала. И в свете того, что погиб тюменец, представитель тех, кто и разыскивал больше года эти бабки, убьет он меня наверняка. Получит деньги, никакой Тюмени об этом не сообщая, а потом убьет, чтобы и узнать-то не у кого было, отдала я или нет. И Тюмень оповестит, что должна была тварь деньги отдать, но покончила жизнь самоубийством от страха, или там в автокатастрофе погибла, или еще чего. Те же вообще наверняка не знают точно, кого их человек вместе с нанятым им Ленчиком ищет — не верю, что тюменец по телефону сообщал своим, как идут дела, а если и сообщал, то не называл ни имени моего, ни каких-либо фактов. Стремно такое огласке придавать.
И что, интересно, будет теперь делать Ленчик? Он знает, что за мной нет никого, что единственная моя опора, Кореец, канул где-то в Москве, и даже я не верю, что он жив. Неужели подумает, что удар пришел от меня? А от кого еще, с другой стороны? Он неместный, никому, я думаю, дорогу здесь не переходил, на поклон к лос-анджелесскому
Интересно, кстати, как отреагировал бы этот Берлин, узнай он, зачем здесь Ленчик? Пусть Ленчик и вор в законе — этот неизвестный мне Берлин тоже может такое же звание иметь, но мне Кореец говорил, что в Нью-Йорке особого веса у него нет, занимается грязной работой с группой отморозков и ни на что серьезное не способен. Думаю, что Берлин мог бы Ленчика и потеснить, а то и вообще убрать: пятьдесят лимонов лучше получить самому, тем более взять их у молодой женщины, не имеющей никакой защиты, а тут какой-то мелкий Ленчик, да еще и на чужой территории. Может, имеет смысл связаться с этим Берлином? Но что я ему скажу? Да и опасная это игра — вдруг они с Ленчиком лучшие кореша, вдруг договорятся? Да и в любом случае отдавать я ничего не собиралась — такие вот принципы у меня.
Итак, что будет делать Ленчик — если это не он тот самый тяжелораненый, о чем можно только мечтать? Сейчас его полиция прижмет — они же должны выяснить причину стрельбы, а если запросят Нью-Йорк, им оттуда сообщат, кто такой Ленчик и его банда. Они в нью-йоркской полицейской картотеке есть — Ханли оттуда добыл сведения. Конечно, он ни в чем не виноват, но если в полиции служат не дураки, они его попрессуют немного, а потом за ним начнут наблюдать, так что идеальный для Ленчика выход — это уехать обратно в Нью-Йорк, отсидеться там, зализать раны, повыяснять, откуда удар пришел. А потом он все равно вернется обратно с остатками своей банды. А может, и здесь забьется в угол, посидит тихо недельку-две и снова примется за меня. Он ведь должен опасаться, что я могу скрыться, не с руки ему уезжать — отправит одного домой вместе с трупами, вызовет подкрепление, отлежится и начнет сначала. А с другой стороны, он уверен, что не убегу, слишком много денег у меня здесь, включая и неоформленное Яшино наследство в Нью-Йорке, и несколько миллионов, вложенных в Яшину корпорацию, о которых Виктор наверняка давно донес.
Господи, какое тяжелое дело — гадать! По любому поводу можно задать себе тысячу вопросов, выдвинуть сотню версий, и никогда не будешь знать, какая из них верная.
Обнаруживаю, что сижу абсолютно неподвижно в ванной, глядя прямо перед собой, с зажатой в руке газетой, гофрированной паром, — сижу, как манекен, застывший в одной позе. А в голове по огромной извилистой железной дороге летят поезда моих мыслей, поднимаясь в гору, слетая вниз, поворачивая, устремляясь в обратную сторону, чудом избегая крушений и столкновений.
Ладно, о Ленчике пока забудем — мне нужно как-то найти Джо, который должен работу выполнить до конца и добить оставшихся, а потом в Нью-Йорке Виктора отыскать, за это я готова заплатить отдельно, потому что человек, предавший Яшу, не говоря уже о нас с Корейцем, жить не должен. Когда передавала Джо деньги, договорились через десять дней встретиться в той же дискотеке. Но это при условии, что уже все будет сделано. Десятый день был вчера, и вчера же он предпринял попытку — так, может, появится там сегодня? Мы тогда условились, что в случае его отсутствия я еще два дня буду приезжать в то же время. И хотя у Ленчика сейчас проблемы, не очень-то умно выбираться одной по ночам — где моя охрана, интересно? Надо позвонить, узнать, — за ними еще десять дней работы, контракт-то был до первого февраля, а десять дней они отдыхали из-за моего отсутствия, которое поставить мне в вину нельзя никак.