Хождение по водам

О'Коннор Джемма

– Скоро вернусь, – бросил он и исчез. Через минуту-другую полицейские услышали близкое журчание водопровода которое не смогло заглушить писк телефона.

Макбрайд наклонился к Рекальдо.

– Ну и к чему мы пришли? – спросил он шепотом. – Удалось из него что-нибудь вытрясти?

– Зависит от того, что успели вытрясти вы.

– Не надо, Эф Ка, не ершитесь, – посоветовал инспектор за секунду до того, как на кухню возвратился О'Дауд. Хозяин заварил новый чайник, шлепнул его перед Макбрайдом, достал чистую чашку и блюдце. –

Угощайтесь! – небрежно бросил он и, усевшись, отрывисто спросил: – Так что вы предприняли по поводу Спейна?

– А мы должны были что-то предпринять? – вкрадчиво поинтересовался Макбрайд.

– Старик постоянно крутился рядом, следил за ней. Эванджелин не выносила его вида. – Весельчак скривился и жестоко добавил: – Представлял угрозу для детей.

– Это она так сказала? – Инспектор поднял на него глаза. – Опасные слухи для всякого человека. Что уж говорить об экс-священнике? Между ними что-нибудь было?

– Не смешите! – вскинулся О'Дауд. – Стала бы она тратить время на такого старого козла!

– Вы-то как будто тоже не тратили. Откуда же тогда информация? – сухо заметил Макбрайд.

– Вэнджи знала о Спейне все. Кто бы поверил, что у него хватит наглости проявить свое истинное лицо?

– И она поделилась этими знаниями с вами? – поджал губы Рекальдо.

– Не было необходимости. О многом я догадался сам:

– А затем изрядно приукрасили, – горько вздохнул сержант.

Он не мог понять, зачем О'Дауд повторяет старую сплетню. Это было на него не похоже. Он повернулся к инспектору. – Можете представить, к чему все это ведет? Кроме клеветы на невинного человека.

– Невинного? – переспросил тот. – Прекратите валять дурака, Эф Ка. – Инспектор, не колеблясь, называл вещи своими именами. Он повернулся к Весельчаку: – Вы были любовником миссис Уолтер?

К их неописуемому изумлению, О'Дауд покраснел.

– Нет, – нехотя пробормотал он. – Это была игра, в которую она… мы… играли. – Улыбка исчезла с его лица. Теперь на нем отразились унижение и гнев.

Макбрайд пристально на него посмотрел.

– Вот как? Значит, были просто приятелями? – Он улыбнулся каким-то своим мыслям. Весельчак с трудом сглотнул и кивнул.

«Боже, – подумал Рекальдо, – какой же я тугодум! Но кто бы мог подумать? А вот инспектора вся эта чушь о сердцеедах ни на секунду не сбила с толку».

О'Дауд навис над столом и злобно прошипел:

– Только попробуйте упомянуть о нашем разговоре или о выводах, которые вы могли из него сделать! Я раздавлю вас обоих. И не обольщайте себя надеждой, что я не сумею!

– И каким же образом вы и она… – вопрос Макбрайда повис в воздухе.

– Мы были добрыми друзьями! – еще сильнее возмутился Весельчак. – Я всегда находился рядом, и это отпугивало типов, которые пытались за ней волочиться. Они считали, что Вэнджи подарила мне свою благосклонность.

Он замолчал, а Рекальдо удивился старомодному выражению. Было в этом человеке нечто

невинное, почти девственное. Весельчак мог многозначительно кивать и гримасничать, делать двусмысленные жесты, но его сквернословие редко было связано с сексом, разве что он повторял вездесущее «так и растак», что как будто и не считается за ругань. Человека совершенно выбили из колеи. Если бы не его непримиримое отношение к Спейну, Рекальдо, пожалуй, был бы задет, даже огорчен таким небрежно-безжалостным разоблачением. Эванджелин Уолтер, должно быть, принимала участие в делишках стареющего холостяка, раз ей удалось цепко схватить его за ахиллесову пяту. Сержанту стало неловко, что приходится быть свидетелем унижения О'Дауда, и он начал не на шутку ненавидеть погибшую особу.

Макбрайду, видимо, тоже не хотелось развивать скользкую тему. Но вскоре Весельчак, обретя душевное равновесие, нашел в себе силы спросить полицейских, как продвигается расследование убийства. Особенно его интересовало, обнаружили ли они завещание.

– Вот уж это не ваше дело! – грубо отрезал инспектор. Но О'Дауд выбил у них почву из-под ног, открыв фамилию дублинского поверенного миссис Уолтер и название ее банка в Корке. Инспектор безмятежно сделал пометки в записной книжке, хотя было ясно, с каким трудом ему удается сохранить невозмутимое выражение лица.

– Вы заметили какое-нибудь движение у дома, когда тем вечером возвратились из… мм-м… Дублина? – спросил Рекальдо.

– Я уже говорил, что, не дозвонившись Вэнджи по телефону сразу отправился спать. Решил, что для визита уже поздновато.

– Вы не выглядывали посмотреть, нет ли там света или чего-нибудь еще?

– Хотите знать, подходил ли я к ее дому?

– Нет. Я вспомнил ваше мансардное окно, – уточнил сержант. – Могли взглянуть оттуда.

О'Дауд ответил не сразу.

– У меня там кладовая. – Его глаза беспокойно бегали.

– Но вы ведь ей звонили, – вступил в разговор Макбрайд. – Что вас побудило к этому в столь поздний час?

– В этом не было ничего необычного. Мы частенько делились сплетнями, когда ей не спалось. Но в тот раз я позвонил, потому что Вэнджи была нездорова. Я беспокоился.

– А почему на следующее утро пошли к ней так рано? Не побоялись побеспокоить?

– Она, как и я, ранняя пташка. Хотелось с ней кое-что обсудить.

– Не поделитесь с нами?

Весельчак пожал плечами;

– Ничего особенного. Теперь это уже не имеет значения.

– Вы не можете знать, что имеет значение, а что не имеет, – упрекнул О'Дауда инспектор, но осекся, заметив выражение опустошенности на его лице.

– Я знал ее лучше, чем кто-либо другой, – заявил О'Дауд с каким-то странным вызовом. – Готов сделать все, что угодно, только бы помочь вам поймать убившего ее негодяя. Но в тот вечер мы говорили о личном, и вас это не касается. Шли бы вы лучше отсюда к Джону Спейну. – Уверенность покинула его.