Хождение по водам

О'Коннор Джемма

– Ты думаешь, он погнался за Вэлом? – сквозь слезы спросила Крессида.

– Финбар видел, что катер вышел одновременно с яхтой. – Сержант обнаружил, что не в состоянии произнести фамилию Суини. – Я обо всем догадался, когда увидел у причала лодку Джона.

– Зачем? Зачем? – всхлипывала женщина. – Он ведь знал, насколько это опасно! – Она запнулась, подняла голову и прошептала: – Как он понял, куда направляется яхта Вэла?

– Не могу сказать, – признался Рекальдо. – У меня такое ощущение, что Спейн за ним следил. Не исключено, что даже разговаривал с ним.

– Он погубил себя, спасая меня! – ужаснулась Крессида. – Бедный Джон! Бедный, милый

Джон! Как мне его жалко! О, Фрэнк, что мне теперь делать?

Рекальдо обнял ее и не отпускал, пока она не перестала плакать. И потом еще долго сидел, прижимая к себе и зарывшись лицом в ее волосы. Они проговорили до утра, затем вместе легли на его кровати.

– Вэл умер. Вэл умер, а мне стало легче. – Крессида судорожно вздохнула. – Что же теперь будет?

– Согласишься принять мою помощь – вот что будет. Выберемся отсюда, как только сумеем. А потом решим, как жить дальше. Как будет лучше для нас обоих. Утром первым делом заберем Гила и поедем прямо в Дингл. Фил обещал меня прикрыть.

Внезапно на них нахлынуло чувство, и они отдались друг другу с такой безумной страстью, что позабыли страх, затем Крессида уснула, а Рекальдо лежал в полудреме и слушал ее тихое дыхание.

В воскресенье утром спасательному катеру не пришлось выходить в море. Рыбачивший неподалеку от Бэлтибойз-Рокс траулер выловил тело Валентайна Суини. Это произошло в десять пятьдесят семь, а десять минут пополудни он уже доставил труп в Пэссидж-Саут. Капитан доложил, что «Алкиону» совершенно разбило о камни и судно нет смысла снимать со скал.

Потрясенная Крессида в присутствии доктора Маккарти опознала тело мужа. А затем Рекальдо повез ее к Диллонам за сыном.

Пэссидж-Саут

Жители поселка небольшими группами и поодиночке тянулись к реке. Собирались, пока не образовали у кромки воды шеренгу почти вдоль всего устья Глара. Их никто не приглашал. Все знали, что предстояло в ближайшие часы. Люди ощущали потребность запечатлеть в памяти ужас случившегося и предаться горю.

Вечер выдался теплым. Наступали сумерки, пошел дождик, но такой мелкий, что казалось, будто вуаль накрыла землю и воду. Дымка нежно окутала привязанные к пристани катер Суини и лодку Джона Спейна. Толпа застыла в молчаливом ожидании, люди лишь изредка переговаривались друг с другом, пока не ударил церковный колокол. Через несколько минут появился одетый в черное священник, пересек дорогу и быстрыми шагами направился к молу.

Из тумана медленно выплыл блестящий черный катафалк, за ним по брусчатке шли скорбящие. Похоронная процессия медленно спустилась к причалу, где ее ждали суда и стоявший лицом к берегу в рыбацкой лодке одинокий рулевой. Вперед выступили четыре рыбака, сняли с катафалка гроб, и священник прочитал над ним молитву. Те, что пришли отдать усопшему последний долг, склонили головы. По толпе пробежал легкий шум, когда носильщики, соизмеряя шаги с ударами колокола, понесли гроб по узкому причалу. Гроб неловко спустили в лодку. Там оказалось так тесно, что рослый рулевой – а им был Рекальдо – беспокойно оглянулся: как бы не опрокинуться.

Церемонию; подобную этой, никому еще не приходилось наблюдать. Было нечто странное, первобытное, почти языческое в том, как сгущалась тоска. Священник чувствовал себя неуверенно – он сомневался, стоило ли ему принимать участие в этом действе. Возможно, еще и потому, что его не предупредили, как именно будет происходить погребение. Он миновал тех, кто пришел проститься с усопшим. Группа из девяти человек стояла несколько особняком: Крессида,

ее сын Гил, Алкиона, Макбрайд, Грейс и Муррей, О'Дауд и сестра Спейна с сопровождающей ее монахиней. Как ни странно, Алкиону поддерживала Крессида: хрупкая девушка, почти девочка, вцепилась в одну ее руку, Гил – в другую. За ними расположился Макбрайд.

Вскоре священник повернулся и засеменил вверх по холму в церковь. Его уход словно послужил сигналом – траурная процессия направилась к пришвартованному у причала мотобаркасу. Первым на борт спустился О'Дауд. Он помог остальным перебраться на судно, затем занял место у штурвала. Церковный колокол затих; было слышно только, как вода плескалась о борта лодок и о стенку мола.

Внезапно тишину прорезал громкий, натужный, пульсирующий гул моторов – из тумана вырвался спасательный катер и занял место во главе процессии. В тот же миг ожил и застучал негромкий двигатель «Консуэлы», и рыболовная лодка отчалила. Она описала дугу и вышла в бухту, за ней на небольшом расстоянии следовал катер.

Парусная школа выслала флотилию яхт с яркими красными парусами, которая устремилась вслед за процессией. Из порта вышли разномастные рыболовные суда, катера и весельные шлюпки. Они растянулись от гавани до входа в устье, сохраняя дистанцию до головных судов. Приблизившись к точке, где еще позволяло русло и хватало места, спасатель замедлил ход, развернулся и пошел обратно в бухту, а похоронная процессия продолжала движение вверх по течению Глара.

Неподалеку от разрушенной церкви «Консуэла» оторвалась от общего строя, баркас следовал за ее кормой, а остальные суда медленно ходили взад и вперед, пока две лодки, умело маневрируя на мелководье, приближались к берегу. Там раскинулось давно заброшенное старинное кладбище. Крессида и Гил сошли на берег, и мальчик положил лилию на могилу умерших от голода детей. Возвращаясь на катер, мать и сын плакали.

Суденышки снова вернулись на стремнину и медленно продолжали подниматься вверх по течению, пока не миновали Олд-Корн-Стор. Вскоре показалась выдающаяся в реку всхолмленная коса, которая заворачивала к тому месту, где стоял коттедж Джона Спейна. Там, по берегам небольшой заводи, ждали соседи, и когда рыболовная лодка сделала крутой разворот, дети бросили в воду цветы. Рекальдо снова вывел «Консуэлу» на середину реки, баркас неотступно следовал за ним. Они направились обратно в устье.

Спасатель ждал их, чтобы сопровождать в бухту. Надвигалась ночь, на поверхности воды неярко светились отблески восходящей луны. Мелкие суда благополучно вернулись в гавань, а те, что были крупнее, устремились вслед за спасателем. С берега уже никто бы не смог разглядеть, чьи это лодки, и не сумел бы разглядеть среди них «Консуэлу». Но толпа продолжала расти – люди шаг за шагом приближались по набережной к кромке воды и застывали в ночной прохладе. На улице над бухтой в верхних окнах домов белели лица любопытных. У входа в бар Хасси негромко переговаривались несколько человек.

В воздух одна за другой взлетели три сигнальные ракеты, взорвались в тишине и осветили бухту. В толпе раздались возбужденные возгласы. Суда медленно по кругу разошлись от «Консуэлы», оставив ее в самом центре. Рекальдо заглушил подвесной мотор, ослабил крепления, снял его с транца и бросил в воду. Круг судов продолжал расширяться, и в этот миг туман чудесным образом рассеялся и над хрупкой ладьей засияла луна. Темная фигура человека выпрямилась, он стоял, положив на гроб руку. Так прошло несколько минут, затем из темноты появился баркас и принял Рекальдо на борт.