Хождение за три неба
Шрифт:
Лом улыбнулся, кивнул.
–По рукам, Афанасий!
Мы хлопнули по рукам, а потом я протянул винтовку своему работодателю.
–Бери, думай, делай! Если я теперь твой работник, то это не оружие землян получается. Теперь это моё научное оборудование, э-э… инструмент, скажем, тот же скальпель. В общем – вспомогательный инструментарий для обездвижения… э-э, крупных и хищных млекопитающих и…
Лом обалдел, но винтовку взял.
–А теперь веди… Чего уж… Где тут у вас Голгофа?
И мы пошли. Каждый своим путем. Я к диагносту, а Лом не знаю, куда. Может, в мастерскую?
Глава 6.
Когда мои глаза открылись и обшарили все вокруг, я обнаружил две… нет – три вещи. Я лежу голый (это раз), в покрывающей все мое тело приятной гелевой массе, цвета хорошо сваренного борща (это два), а надо мной склонилась двухметровая фигура Лома. Это, сами понимаете, три.
–Ну… что скаэшь? – Язык плохо меня слушался, стоял колом, как после заморозки у стоматолога.
–Есть, как у вас тут говорят, две новости. Плохая и хорошая… – сказал Лом.
–Я так и думал… – почему я не удивлен? – Давай обе сразу!
–А разве так положено отвечать? – удивился Лом.
–То, что положено – положено трахать! Не трахай мне мозги, Лом! Я и так уже на сносях… Бьет всего. Говори уж, чего там…
–Ну-у-у, языки я тебе закачал. Теперь только нужно немного разговорной практики. Это хорошее.
–А спина? Это плохое?
–А вот тут сложнее. Нет-нет! – испугался Лом, глядя на мое перекосившееся лицо. – Ничего такого страшного и ужасного! Даже и не думай! Диагностирование прошло хорошо, причина заболевания установлена. Тебе даже проведены первые, самые необходимые процедуры. Теперь просто нужно время… Нужно ждать следующего этапа лечения.
–Ну, время, положим, у меня есть… – задумчиво ответил я. – Да, кстати, сколько я тут в этой кастрюле… хмм, плаваю?
–Всего сутки, – ответил Лом.
–Тогда времени у нас еще полно! – смело заявил я. Знали бы вы, как я ошибался!
Я еще немного полежал в своей ванне, дожидаясь, пока пройдет небольшое головокружение и вялость, а потом начал выкарабкиваться из красной жижи. Лом кивком указал мне на санблок и отвернулся, и я, оставляя за собой следы разлитого по полу борща, прошлепал туда. Только стоя под сильными струями душа, я сообразил, что шел как-то не так. Не вихлялся особо. Почти нормально шел! Сердце разгорелось радостью, а за пупком скрутился холодный ком. И хотелось верить, и боялся верить… Ладно – свой шаг я сделал, а остальное… посмотрим!
Мои тряпки имели подозрительно чистый вид. Стиральная машина? Ультразвук? Во всех книгах умные люди пишут, что ультразвук. Мне бы такую штуку домой, а то стирка для холостяка – это такой трабл!
–Ну, и что ты там видишь, Лом? Что со мной?
–Видишь ли, Афанасий… Как бы тебе сказать… Если просто, чтобы тебе все было ясно, на бытовом, так сказать, уровне…
–Лом, я тебя прибью! Прямо из моей винт… э-э, прямо моим вспомогательным инструментарием… для крупных приматов. Ты же примат?
–Я не примат, я мыслящее полевое образование…
–Излагай, давай! Мышь полевая… В двух словах, анамнеза не надо.
–Есть, капитан! В двух словах: упал, очнулся – гипс!
–Ло-о-ом!!
–Не ори, не в парной на гвоздь сел… После удара у тебя начали постепенно отмирать нервные окончания спинного мозга, в крестце. Вот и весь компот, ясно?
–Давно бы так. А теперь? Будут расти новые?
–А пока… – Лом выделил слово "пока", – пока диагност поставил тебе временную блокаду и будет потихоньку лечить. Дело это не скорое, но не такое уж и долгое.
Я открыл было рот.
–Сроки не скажу! Сам не знаю! Нужно смотреть, анализировать, как твой организм будет воспринимать лечение, как будут восстанавливаться эти самые окончания… Ясно?
–Ясно… что ничего не ясно, – вздохнул я, – Спасибо тебе, старпом. Покормишь?
–Конечно! Пошли со мной, в кают-компанию. – И Лом гордо мне улыбнулся. В помещении, на стене, надувались паруса и висели пеньковые канаты. В углу стоял небольшой якорь. Все было очень мило, скромно и достойно. По-флотски. Не было только бочонка, украшенного надписью "Rum", и старого попугая, орущего "Пиас-с-трры". Я указал старпому на недостаток.
Перекусывая, я морщил лоб и прикидывал ситуацию и так, и эдак. Тут Лом перебросил мне небольшой листок. Я его взял и машинально пробежал глазами.
–Совсем охренел? Какая еще гимнастика? Спина же болит? Я тебе что, человек-змея, чтобы так гнуться?
–Человек-бревно ты, Афанасий! Дуб, проще говоря! Ты посмотри на язык, которым записка написана.
И тут я даже перестал жевать. Удивляюсь, как у меня изо рта харчи не посыпались. Листок покрывали не буквы русского алфавита, а забавные такие крючки. Немного на грузинскую азбуку похоже.
–Что? Удалось? Работает? – приглушенно спросил я. – Это?…
–Ну, да. Это язык, на котором говорят на той самой планете. – И Лом перешел на этот язык. И я его понимал, как ни странно. Только говорить мне пока было трудно – артикуляцию надо тренировать. Губы гнуть, и щеки надувать. Потом мы стали перебрасываться фразами на языке Сервантеса, Дюма и… кого же назвать? Ремарка, конечно!
Я, глупо улыбаясь, отвалился от стола. Вот это счастье мне выпало! Жаль, что я не познакомился с Ломом немножечко раньше, когда учился в школе и институте, жаль!