Хождение за три неба

Языков Олег Викторович

Дорога сделала плавный поворот, и мы, наконец, доехали до земного рая. Рай выглядел весьма скромно – обнесенный ржавой колючкой периметр со стороной метров в двести, в центре – убитая до состояния асфальта площадка, три длинных одноэтажных домика в полинявшей побелке стоят "покоем". Перед домиком, исполнявшим роль короткой перекладины, две жалкие клумбы, флагшток, беседка, она же курилка, пяток тополей. Это как бы фасад. Можно сказать – усадьба. На хоздворе стоят несколько невысоких, бетонных построек, напоминающих склады или боксы,

огромная бочка, высоко задранная на разлапистой конструкции. Трансформаторная будка. Откуда-то слышится легкий гул работающих насосов. Все, вроде… Да, еще что-то, смахивающее на волейбольную площадку. И небольшой огородик возле бочки с водой. Несколько плодовых деревьев. Все. Теперь уже все. Да-а, негусто… На Анталью не очень-то похоже…

Петрович враз уловил мой разочарованный вздох.

–Ты, Афанасий, погоди кручиниться… Обживись сначала, попривыкни… Глядишь – и другим боком наш хуторок в степи к тебе повернется, а? Ну, пошли, знакомиться будем.

В нашу сторону уже неспешно шел стоящий на дежурстве вахтер-вахтовик. Ну, просто копия Петровича! Да и моя, кстати…

–Вот, Кинстинтин, привез я героя! Знакомься – Афанасий Никитин, я те дам, понимаешь! Слыхал про такого первопроходимца? Вот и у нас теперь свой будет.

Мужик улыбнулся и крепко пожал мне руку.

–Здравствуй, Афанасий! Не слушай ты эту балаболку. И не обижайся на его трёп. Как по отчеству-то будешь?

–Да рано мне по отчеству, Константин… э-э-э?

–Достаточно Константина будет… А познакомимся поближе, и на Костю перейдем. Мы тут коллектив маленький, живем без особых политесов. И давай на "ты", ладно?

–Если вы согласны, то и я с удовольствием!

Тут в разговор врезался Петрович.

–Ну, а меня, в таком раскладе, разрешаю называть Петровичем! Все-таки я какое-никакое, а начальство! Так, Костя?

–Так точно, товарищ полковник! – распрямил сутулую спину Константин.

–То-то же, голуби вы мои… Один вид начальства должен внушать страх, любовь и почтение. Покормишь нас, Костя?

–Конечно, заждался уже… Проходите в беседку, сейчас начнем. Холодненькую подавать?

Петрович бросил на меня острый взгляд, помедлил секунду и утвердительно мотнул головой.

–А как же! Конечно, тащи. Все же не каждый день к нам молодое пополнение вливается. Пошли, Афанасий, руки мыть, ать-два!

Три-четыре! Руки помыли там же, у беседки. Стол в ней был уже накрыт. На пластиковой скатерти стояла глубокая миска с крупно порубленным салатом из помидорки и огурчиков, тарелка с зеленью – петрушка, укроп, перья лука. Рядом лежала деревянная дощечка с вяленой рыбой, порезанной на куски. Ржаной хлеб, банка из-под черной икры с солью, перец.

Из-за угла появился Константин, несший небольшой котелок с ухой из… из осетрины? Да, точно! Вон, кольца плавают, не ошибешься. Неплохо для начала. Диетическое, можно сказать, питание! Ей-ей,

курорт, да и только.

–Что смотришь? Наливай, давай! Не браконьерская севрюжка, не бойся… Выращивает ее тут один знакомец, угостил. Впрочем, и в реке осетр есть… Как ни быть. Ты, Афанасий, рыбак?

–Ага! Еще и охотник!

Мужики одобрительно переглянулись – наш человек!

–Наливай уху, не скромничай! Да рыбу, рыбу-то клади. Щас поедим, и начнем готовиться к вечеру. Давай, ешь, ешь, ты у нас тут теперь основная рабочая сила будешь. Практически лошадиная…

–Кх-м-м, Костя… А где же эта… холодненькая то бишь? Без водки это не уха получается, это рыбный суп какой-то… – недоуменно оглядывая стол, вздел брови Петрович. Не командир у меня, а просто золото!

–За тобой в баре-холодильнике стоит, а то ты не знаешь… Доставай уж.

Петрович вытащил из-за спины холодную бутылку водки, разом скрутил ей фуражку и набулькал нам грамм по семьдесят.

–Не многовато будет? Вечером ведь опять придется… – скромно поинтересовался я, делая лицо вожатого пионерского отряда.

–Ты знаешь, как справный хозяин проверяет работника? – отозвался, пряча глаза, Петрович.

–Ну, да… вроде… Хороший работник за столом много ест? Так?

–И пьет, не пьянея… умеешь? – Константин поднял свой стакан и чокнулся со мной. – Ну, давай! Твое здоровье!

Мы выпили, закусили помидоркой и бодро застучали ложками. Уха была великолепная!

Так, под закуску и разговор, водка, не успев согреться, и ушла в неизвестном направлении. Закурили. Мужики внимательно посмотрели на меня, молча переглянулись, и Петрович начал новый круг.

–Ну, а теперь, Афанасий, давай поговорим…

Назвать это разговором я не могу. Сначала я спел сольную партию, изложив свою не такую уж и длинную биографию. Потом мужики вспомнили молодость и устроили мне перекрестный допрос.

Вспотев от жары, выпитой водки и интенсивной обработки, без применения рубяще-колющего инвентаря, правда, я уже начал подумывать – а что? Может, ну его на хрен? Может, пора уж сознаваться в работе на парагвайскую разведку? Но не пришлось, поторопился я, однако.

Петрович закурил новую сигарету, вздохнул, как уставшая ломовая лошадь, и перевел глаз на дежурного сторожа.

–А, Костя? Твое мнение?

Константин молча махнул рукой, мол, поживем – разберемся! А мести двор и таскать мусор и такой инвалид сгодится.

–Добро! Костя, ты тут прибери, а молодого я ставлю на принудработы. С коптильней что?

–Да раскочегарил я ее уже… Идите шашлык делать. Все там – на летней кухне.

В общем, до самого вечера я крутился как наскипидаренный. То мариновал шашлык, то набирал на огороде и готовил овощную нарезку, то выбирал дыни, то занимался дровами и мангалом, да и бегал еще туда-сюда по мановению начальственного пальца. Когда впятером приехали знакомые ребята из особого отдела полигона, сил у меня хватало только на удержание в руке стакана и широкую улыбку. Спина, однако, не болела!