Хозяева океана

Фомичёв Сергей Александрович

Каждые два-три года верфи Эскимальта обновляли проект, изменяя или добавляя иногда незаметные глазу детали, но сохраняя прежнюю основу. От серии к серии шхуны становились лучше, быстрее, ходили круче к ветру, приближаясь к некоему идеалу. Менялся раскрой парусов, высота и наклон мачт, рулевая система, ставились лебедки. Всё больше появлялось стальных элементов, даже киль и шпангоут теперь собирали из пропитанного особыми смолами дерева и стальных полос. Но силуэт оставался прежним, не считая чуть более узкой кормы и всё более острого носа — две почти одинаковые по высоте мачты, гафельная оснастка, граненый корпус, чуть скошенная транцевая корма, длинный бушприт, лежащий почти параллельный воде. И замечательный фока-стаксель. Только у шхун,

рожденных на верфях Эскимальта и оснащенных в Виктории, ставили перекрывающий стаксель. То есть, если его развернуть вдоль оси корабля, он своим шкотовым углом заходил на пять-семь, а то и больше футов за фок мачту, тем самым забирая при работе каждую частичку ветра.

Курс незнакомого парусника пересекал курс «Незевая». До встречи по первой прикидке оставалось ещё несколько часов, и Мите не терпелось узнать, откуда здесь появилась шхуна из Виктории? Какой-нибудь китобой?

На китобой судно не походило. Китобои устраивали так называемое воронье гнездо на грот-мачте, чтобы день напролет наблюдать за горизонтом, высматривая стада китов. На убогом пятачке салинга или на вантах, так как сейчас стоял Митя, целый день не выдержать. В вороньем же гнезде, похожем на большую кадку или корзину, можно было расположиться с комфортом. Стенки защищали от ветра, а места имелось достаточно, чтобы иметь под рукой не только зрительную трубу но и кусок мяса с хлебом и баклажку воды, а то и чего покрепче. Многие, как говорят, и нужду справляют не спускаясь на палубу.

Ничего похожего на воронье гнездо на паруснике Митя не увидел, привычного для китобоя дыма не увидел тоже, а значит тот занимался каким-то иным промыслом. Скорее всего был таким же трудягой-торговцем, как «Незевай».

* * *

Митю распирало от счастья, когда он получил из рук Чихотки корабельную крепость. Он пребывал на вершине счастья аж несколько дней, пока не осознал, какие трудности его ожидали. Перед ним встали три серьезные задачи: набор команды при полном отсутствии репутации; ремонт шхуны, требующий дополнительных средств, которых у юного шкипера не имелось; и последнее по очереди, но не по значению — поиск фрахта.

Он не мог нанять одних неучей вроде Сарапула или знакомых индейцев из Туземного городка, вроде Малыша Тека. Шхуна нуждалась в помощнике шкипера, способном нести вахту, в паре умелых матросов, знающих море. Привлечь таких мог только опытный мореход, а как ему набраться опыта, не совершив ни одного рейса? Получался замкнутый круг.

Поначалу приходилось брать кого попало. Случайные люди плохо сбивались в команду и уходили после каждого плавания, некоторые сбегали на первой же стоянке. Постоянно с Чеснишиным оставался только Сарапул — сухопутный неумеха, легендарный человек в Виктории и предмет для постоянных насмешек. Он не понимал навигацию, не читал карту, не помнил созвездия. Он путался в терминологии и боялся лазить на мачту. С другой стороны, он был исполнительным во всем, что удавалось втолковать. Пользуясь природной силушкой Сарапул легко ставил нижние паруса, брал рифы, выбирал шкоты, сидел на веслах в шлюпке. Но такого не оставишь на вахте, не поставишь за штурвал.

«Незевай» сделал несколько рейсов вдоль Острова, заходил в прибрежные проливы, возил торговцев к квакиутлям в Навитти, к хайда в Киустье; несколько раз сходил по Внутреннему морю, углубляясь в опасные южные фьорды. Плавать вдоль скалистых берегов то ещё развлечение. Риска много, а доход невелик. Это работа для баркасов и барж, для извергающих дым пароходов, которым нипочем ветер. Митя почти ничего не заработал для себя и питался целый год остатками корабельных припасов, но хотя бы оплатил все счета и постепенно доработал оснастку шхуны, поправил корпус, покрасил борта и днища особой краской, что предотвращает обрастание. Понемногу собралась и надежная команда. И только после этого «Незевай» был готов к дальнему переходу.

Оставалась самая малость — найти груз. Некоторые независимые

шкиперы сами вкладывались в товар и торговали на дальних берегах, островах, в Кантоне. Но Митя не располагал начальным капиталом для подобных операций. Он мог рассчитывать только на фрахт и в Виктории имелось несколько способов его получить. Выгоднее всего было обзавестись постоянным клиентом, например, сесть на перевозку грузов какой-нибудь небольшой компании (большие предпочитали иметь собственный флот). Правда такой контракт обычно получали по знакомству, а у Мити со связями не сложилось. Более реальным, хотя и хлопотным считалось найти клиента на один рейс. На бирже в Торговом порту ежедневно выставлялось несколько предложений. Однако почти все заявки сопровождались требованиями или оговорками, которые Мите не подходили: владельцы грузов или запрашивали опытную команду или требовали страховку, а молодому шкиперу страховая премия обошлась бы слишком дорого. Репутация и тут играла главную роль.

К счастью страхование грузов ещё не вошло в привычку, тем более не являлось обязательным. Без страховки выходило дешевле, и риск часто оправдывал себя. Кроме обычных заявок проводились аукционы на доставку срочного груза, которые выигрывал любой, кто предложит меньшую цену. Но основную надежду Митя возлагал на пассажиров и небольшие грузы, которые разные люди пытались пристроить в качестве попутных. Чтобы окупить такой рейс приходилось составлять сборную партию, а это вызывало напряжение душевных сил, сильнейшую головную боль, постоянную беготню и хлопоты с согласованием. Одни клиенты требовали быстрой отправки, пока другие раздумывали, не найти ли более дешевый вариант, а третьи вдруг вспоминали, что их груз нужно дополнить или переупаковать, пассажиры роптали, дети плакали, скотина мычала и блеяла.

В сущности Чеснишину приходилось подбирать крошки со стола более удачливых и опытных мореходов.

«Ты не расстраивайся, — утешал его Сашка Загайнов, друг детства, который сразу решил, что лучше пойти в матросы, а голова от тригонометрии и астрономии пусть болит у особо умных. — Вся торговля держится на таких как ты. Вы смазка торгового флота, заполняете мелкие неровности собственным жирком, ставя на кон судьбу. Но такова жизнь. Походишь лет пять, обрастешь клиентурой, тебя будут знать, доверять».

Сам Сашка давно пристроился на корабль Компании южных морей. Обзавелся семейством и, что называется, в ус не дул. Пока Митя учился, зарабатывал на содержание больной матери, младшего брата, на покупку дома и шхуны, Загайнов уже числился среди умелых матросов, которые всегда нарасхват. Хорошо зарабатывал, приторговывал тем, что привозил из плавания. На скромную жизнь хватало, а к звездам он не тянулся.

И вот полгода назад Чеснишину улыбнулась удача. Он получил ордер на доставку партии новых бочек для Гавайской сахарной компании. Хотя бочки и считались пустыми, шхуна осела, как при полном грузе. Дело в том, что бочки, предназначенные под ром, заливали смесью пресной воды и дешевого спирта. Это позволяло выиграть время на подготовку — на Оаху бочки почти сразу пускали в дело, заполняя их ромом. Работа команды заключалась помимо прочего в ежедневном осмотре груза и выявлении протечек. Именно дополнительная работа позволила «Незеваю» обойти конкурентов. Даже дешевый спирт от первой перегонки, причем сильно разбавленный, мог соблазнить иных матросов, а поэтому заказчик выбрал самый непьющий экипаж. Даром, что шхуна называлась в честь виски.

На Оаху найти груз было сложнее, но Мите вновь повезло. Одна из компанейских шхун напоролась на коралловый риф при входе в Жемчужную гавань и потребовала длительного ремонта, а доставку её груза и пассажиров для колоний на островах Рождества и Нука-Хива, местный приказчик выставил на торги. Претендентов оказалось немного, Чеснишин запросил меньшую цену и выиграл. Правда меньшая сумма означала, что хотя команда и получит за рейс зарплату, без обратного груза прибыль опять не появится. А где взять обратный груз?