Хозяева океана
Шрифт:
Шестая серия, как назвали этот тип корабелы Эскимальта. Довольно старая по нынешним меркам. На части шпангоутов, на всех крупных деревьях набора значились цифры 06022. На случай кораблекрушения или захвата, да и вообще для порядка. Шестая серия, двадцать второе изделие.
Мальчишкой он бегал из Туземного городка, где проживал с мамой и младшим братом, на Новую набережную или к Торговой гавани, иногда даже дальше на берег пролива. И там, заняв место на холме, рассматривал проходящие, прибывающие и отходящие корабли. Все пацаны их компании разбирались в деталях рангоута и такелажа, легко отличали шхуны различных серий, знали по именам владельцев и шкиперов. Как и все остальные Митя мечтал сам стать когда-нибудь шкипером. Но в отличие от большинства мальцов, которые
Прежде всего ему требовалось получить квалификацию. Наиболее верным путем считалось устроиться юнгами на торговую шхуну. Желательно на ту, что ходила к другому берегу океана — в Кантон или даже в Индию. Но такие вакансии отрывались нечасто. А на промысловой шхуне многому не научишься, она чаще стоит на якоре, чем плавает. Сашке в конце концов повезло, а Мите нет. Тем более, что на его попечении оказалась больная мать и младший братишка.
Другой путь лежал через Морское училище. Но обучение там стоило дорого, а собрать нужную сумму предстояло ему одному, у матери лишних средств не имелось. Найти работу, впрочем, не составляло труда. Складчина и городской совет заботились о том, чтобы никто в городе не голодал. Для детей и подростков всегда имелось несколько десятков вакансий от почтового курьера до уборки лошадиного дерьма с мостовых. Митя перепробовал многое из этого списка. Однажды целое лето ему пришлось поработать разносчиком льда в паевом товариществе «Холод». Нужно было засыпать колотый лёд из мешков в особые ящики под окнами домов, чьи хозяева подписались на обслуживание у товарищества. Зимой он чистил котлы от накипи, выгребал из топок золу, поработал и на самой грязной работе — очистке общественных выгребных ям.
Зато Морское училище открывало прямую дорогу к командованию, в то время как обычным путем, начиная с юнги, пришлось бы взбираться по должностной лестнице долгие годы. Тем более, что Митя Чеснишин не хотел работать по найму, он желал обладать собственной шхуной и быть хозяином самому себе.
В шестнадцать лет ему удалось скопить достаточно денег, чтобы стать самым молодым шкипером за штурвалом собственной шхуны за всю историю Виктории. Конечно Митя мог позволить себе только подержанную шхуну. Та, что он в конце концов приобрел, повидала виды, но все ещё годилась для плавания. Шхуну он называл «Незевай» в честь популярного в Виктории виски. Хотя пил молодой шкипер весьма умеренно, очень уж ему нравилось такое название.
Нет ничего прекраснее обладания собственным судном. Особенно таким судном, как «Незевай». Шхуны Эскимальта независимо от серии узнавали на всех берегах Тихого океана. Узнавали и в Индийском океане, и в Атлантике. Покупали охотно. Недорогие, очень быстрые, пусть груза они брали всего ничего, зато и команда требовалась небольшая. То что надо для контрабандистов, зверобоев, китоловов, торговцев Южных морей или аргонавтов, рискующих ходить вокруг Горна.
Так или иначе, он стал членом довольно узкой корпорации шкиперов. И хотя был куда беднее прочих, разницу мог увидеть лишь очень опытный глаз. Митя владел старой подержанной шхуной, которую пришлось долго доводить до ума и которая запросто могла пойти на дрова не купи он её. Митя жил в доме, пусть совсем крохотном и на окраине города, но в своём собственном. Дом этот был обставлен старой мебелью, купленной на распродаже, такой же старой как китайский сервиз, приобретенный в ломбарде на Английской улице — в наборе не хватало одного предмета, а у молочного кувшина прежние владельцы отбили ручку. Но сервиз есть сервиз, не так ли? Он приобрёл готовую фабричную шляпу в Доме моды, а не заказал в мастерской. Это же касалось джинсов, рубах, замшевой куртки и других предметов одежды. Даже газету Митя часто читал на щите на Главной набережной, куда её вывешивали после полудня, а не покупал утром в кофейне или у мальчишек разносчиков.
Все эти мелочи не имели значения. Он стал одним из них. Одним из племени хозяев океана.
Закончив инспекцию, Митя отправился спать. Каюта
— За тех кто в пути! — произнес он традиционный тост.
Жители Виктории и всего Северо-Запада Америки не пили за императора, короля, президента или какого-то ещё властителя. Эта страна держалась на моряках, охотниках, погонщиках собак, лошадей или мулов. На первопроходцах, пионерах, как называли их англичане. За них и пили. Так было принято. Так повелось.
Глава 3
На краю света
Из сладких снов, в которых фигурировали одновременно Туземный городок с его злачными заведениями, жена его друга Сашки Загайнова и молодые туземки с Нука-Хива, Митю вырвал громкий голос Сарапула:
— Вижу парус!
При всем своем тугодумстве матрос был глазастым и внимательным. Его зрение не было испорчено чтением учебников при свечах, наблюдением за звёздами, планетами или Солнцем. Занимаясь работой на палубе или следя за леской, он не забывал осматривать горизонт. И всё подмечал.
Митя не без труда выбрался из койки. Из-за того, что шхуна шла круто к ветру, койка далеко отклонялась от вертикали. На другом галсе тело по крайней мере упиралась в перегородку, а теперь висело в пространстве и покачивалось точно маятник башенных часов. Сравнение направило мысль в нужное русло. Ступив босыми ногами на прохладные доски, Митя взглянул на карманные часы, что в такт койке покачивались на гвоздике (это была копия хронометра Арнольда, производимая мастерской господина Соболева). До смены вахты оставалось еще часа три, но он вполне выспался.
Сполоснув лицо Митя набросил куртку на голое тело, взял хронометр, зрительную трубу и вышел на палубу.
Ветер остался прежним, может быть лишь немного стих, зато дождя и туч больше не было. А вышедшее, наконец, солнце позволило провести обсервацию, что пришлось кстати, потому что два предыдущих полдня они пропустили.
— Наше положение? — спросил Чеснишин у помощника.
— Половина градуса южной широты, — ответил Барахсанов. — Долгота примерно двести семьдесят, восточная.
В Виктории традиционно считали все меридианы по единой нумерации к востоку сперва от Петербурга, потом от Гринвича, сколько бы их не вышло. Первопроходцы двигались встречь солнцу и цифры ползли вместе с ними. На некоторых европейских картах местные долготы числилась западными, оно и не мудрено, если плыть вокруг Горна. Но вообще какого-то единого подхода среди мореходов не имелось.
— Идем норд-ост-тень-ост, — закончил доклад Барахсанов. — Думаю Галапагосские острова мы увидим не сегодня, так завтра.
— Отлично.
Митя сверил хронометр с палубными часами и убрал в кармашек. Время, как и меридианы, пришло вместе с первопроходцами, поэтому календарный день начинался в Виктории раньше всех на Земле. И год, кстати, тоже. Митя мимоходом подумал, что совсем рядом лежит огромная страна, в которой новый год ещё даже не наступил.
— В какой стороне парус? — спросил он у Сарапула.
Тот показал рукой на юго-запад. Сколько шкипер не всматривался вдаль, он смог увидеть лишь малое пятнышко на горизонте. Митя уже собрался вытащить зрительную трубу, но передумал, перебросил через голову ремешок футляра и полез по вантам на верхушку грот мачты. Стеньгу они убрали две недели назад, поэтому он обхватил ванту, закрепился, как следует, и только тогда достал трубу.
Да это был парус. Причем знакомый парус. С высоты Митя увидел его целиком, хотя корпус судна всё ещё скрывался в волнах. Будь парусники чуть ближе, шкипер, наверное, смог бы опознать серию шхуны, но то, что она спущена с верфей Эскимальта, он уже сейчас мог сказать наверняка.