Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник)
Шрифт:
– Взялся за старое? А что это значит? – спросил я.
Он удивлённо посмотрел на меня:
– Невероятно! Неужели вы ничего не знаете о прошлой жизни сэра Джона Болламора?
– Ровным счётом ничего.
– Вы меня удивляете. Я думал, в Англии нет человека, который бы не знал о его прошлом. Мне не следует распространяться об этом, но теперь вы тут свой человек, и лучше уж вы узнаете факты его биографии от меня, пока они не дошли до ваших ушей в более грубой и неприглядной форме. Подумать только, а я-то уверен был, что вы знаете, кто вас нанял на службу. Дьявол Болламор!
– Но почему Дьявол? – спросил я.
– А, вы ведь молоды, время же идёт так быстро! Однако
Я уставился на него в полном изумлении.
– Как?! – воскликнул я. – Этот тихий, погружённый в книги человек с грустным лицом?
– Величайший гуляка и распутник в Англии! Только между нами, Колмор. Но вы понимаете теперь, что женский голос у него в комнате и сейчас может навести на подозрения?
– Но что могло его так изменить?
– Любовь маленькой Берил Клэйр, рискнувшей выйти за него замуж. Это стало для него переломом. Он зашёл в своём пристрастии к вину так далеко, что с ним перестала знаться его же собственная компания. Ведь одно дело – кутила, и совсем другое – пьяница. Все эти повесы пьянствуют, но не терпят в своей среде пьяниц. Он же стал рабом привычки, беспомощным и безнадёжным. Вот тут-то в его жизнь и вошла она. Разглядев в этом пропащем человеке то хорошее, что в нём таилось, и поверив в его способность исправиться, она решилась пойти за него замуж, хотя это было рискованное решение, и посвятила всю свою жизнь тому, чтобы помочь ему вновь обрести мужество и достоинство. Вы, наверное, обратили внимание на то, что в доме нет никаких спиртных напитков? Так повелось с того дня, когда она впервые появилась здесь. Ведь для него даже сейчас выпить каплю спиртного – это всё равно что тигру отведать крови.
– Значит, её влияние удерживает его до сих пор?
– Вот это-то самое удивительное! Когда она умерла три года тому назад, все мы боялись, что он снова запьёт. Она и сама боялась, что он может сорваться после её смерти: ведь она была настоящим его ангелом-хранителем и посвятила этому жизнь. Между прочим, заметили вы у него в комнате чёрную лакированную шкатулку?
– Да.
– По-моему, он хранит в ней её письма. Не было случая, чтобы он, уезжая, пусть даже на одни сутки, не взял свою чёрную лакированную шкатулку с собой. Вот так-то, Колмор. Может быть, я рассказал вам больше того, чем следовало, но я рассчитываю на взаимность: поделитесь со мной, если узнаете что-нибудь интересное.
Я, конечно, понимал, что этот достойный человек сгорает от любопытства и чуть-чуть уязвлён тем, что я, новичок здесь, первым попал в святая святых, в недоступную комнату. Но сам этот факт поднял меня в его глазах, и с тех пор в наших отношениях появилось больше доверительности.
Отныне молчаливая и величественная фигура моего работодателя заинтересовала меня ещё сильней. Мне стали понятны и удивительно человеческое выражение его глаз, и глубокие морщины, избороздившие его измождённое лицо. Он был обречён вести нескончаемую борьбу, с утра до ночи держать на почтительном расстоянии страшного врага, который всегда был готов наброситься на него, врага, который погубил бы и душу его, и тело, если бы только смог снова вонзить в него свои когти. Глядя на суровую сутулую фигуру, идущую коридором или прогуливающуюся в саду, я ощущал эту нависшую над ним грозную опасность так явственно, как если бы она приняла телесную форму. Мне казалось, я почти вижу этого наипрезреннейшего и наиопаснейшего из врагов рода человеческого – вот он припал
Каким-то тонким интуитивным образом он почувствовал моё сочувствие и на свой собственный молчаливый лад показал, что ценит его. Однажды он даже пригласил меня пойти вместе с ним на прогулку, и хотя за всё время прогулки мы не перемолвились с ним ни единым словом, это было с его стороны знаком доверия, которое раньше он никому не оказывал. Кроме того, он попросил меня составить каталог его библиотеки (одной из лучших частных библиотек в Англии), и я проводил долгие вечерние часы в его присутствии, если не сказать – в его обществе: он читал, сидя за своим рабочим столом, а я, пристроившись в нише у окна, потихоньку наводил порядок в книжном хаосе. Несмотря на то что между нами установились более близкие отношения, я ни разу больше не был удостоен приглашения в комнату в башне.
А затем мои чувства к нему резко изменились. Один-единственный случай всё перевернул: моя симпатия к нему сменилась отвращением. Я понял, что он остался таким, каким был всегда, и приобрёл ещё один порок – лицемерие. Произошло же вот что.
Однажды вечером мисс Уизертон отправилась в соседнюю деревню, куда её пригласили спеть на благотворительном концерте, а я, как обещал, зашёл за ней, чтобы проводить её обратно. Извилистая тропинка огибает восточную башню, и, когда мы проходили мимо, я заметил, что в круглой комнате горит свет. Был тёплый летний вечер, и окно прямо над нашими головами было открыто. Занятые своей беседой, мы остановились на лужайке возле старой башни, как вдруг случилось нечто такое, что прервало нашу беседу и заставило нас забыть, о чём мы говорили.
Мы услышали голос – голос, безусловно, женский. Он звучал тихо – так тихо, что мы расслышали его только благодаря царившему вокруг безмолвию и неподвижности вечернего воздуха, но, пусть приглушённый, он, вне всякого сомнения, имел женский тембр. Женщина торопливо, судорожно глотая воздух, произнесла несколько фраз и смолкла. Говорила она жалобным, задыхающимся, умоляющим голосом. С минуту мы с мисс Уизертон стояли молча, глядя друг на друга. Затем быстро направились ко входу в дом.
– Голос доносился из окна, – сказал я.
– Не будем вести себя так, точно мы нарочно подслушивали, – ответила она. – Мы должны забыть про это.
В том, как она это сказала, не было удивления, что навело меня на новую мысль.
– Вы слышали этот голос раньше! – воскликнул я.
– Я ничего не могла поделать. Ведь моя комната находится выше в той же башне. Это бывает часто.
– Кто бы могла быть эта женщина?
– Понятия не имею. И предпочла бы не вдаваться в обсуждение.
Тон, каким она это сказала, достаточно красноречиво поведал мне о том, что она думает. Но если допустить, что хозяин дома вёл двойную и сомнительную жизнь, то кто же тогда эта таинственная женщина, которая бывала у него в старой башне? Ведь я собственными глазами видел, как уныла и гола та комната. Она явно не жила там. Но откуда она в таком случае приходила? Это не могла быть одна из служанок: все они находились под бдительным присмотром миссис Стивенс. Посетительница, несомненно, являлась снаружи. Но каким образом?