Хозяин дракона

Дроздов Анатолий Федорович

– Он ударил меня! – сказал, подбоченясь. – Кулаком по лицу.

Некрас глянул на Оляту.

– Балша хотел Оляну снасиловать! – торопливо выговорил отрок. – Ободрал одежу, гнался за ней.

– Это так? – спросил Некрас, поворачиваясь к сотнику.

– Подумаешь, смердка! – сказал Балша. – За счастье должна почесть! За что бить? Смерд, поднявший руку на княжьего сотника, подлежит смерти!

Лицо Некраса потемнело.

– Олята не смерд! – сказал, твердо выговаривая слова. – Смерд, которого князь не оборонил от ворога, становится свободным людином и может идти куда хочет.

Людин, взявший оружие и ставший на защиту князя, становится дружинником. Твои люди, сотник, прозевали Колпаков, а дружинник Олята убил двоих, оборонив от смерти меня и смока. С той поры он мне брат, а его сестра – моя сестра. Ты, сотник, обидел мою сестру и хотел убить моего брата. – Некрас медленно вытащил саблю из ножен. – Это мне великая обида.

В глазах Балши плеснулся страх.

– Я не знал этого! – крикнул он.

– Потому и жив пока! – сказал Некрас. – Хотел на скаку тебя срубить, но повременил. Повинись перед братом моим и сестрой, не стану убивать.

– Перед смердами! – взвизгнул Балша, но его вопль перекрыл грозный рык:

– Винись!

Во двор верхом въехал Святояр. Балша побледнел и неуклюже поклонился Оляте:

– Прости мне! Проси сестру свою, чтоб простила.

– Прочь! – рыкнул воевода.

Балша сунул саблю в ножны, вскочил в седло и ускакал. Ватага нехотя пропустила его сквозь свои ряды.

– Прости и ты мне, сотник! – сказал Святояр, слезая на землю. – Не пустил меня князь одного, навязал дурака в спутники. Во хмелю он. Надо было сразу прогнать, да думал: проветрится.

– В другой раз обидит кого – зарублю! – сказал Некрас, пряча саблю в ножны. – Дурную кровь надо на волю.

Святояр только крякнул.

– Что за люди? – спросил, с любопытством разглядывая ватагу.

– Смока стерегут. Твои-то не смогли.

– Тож курские кмети?

– Они.

– Всех на службу беру! – сказал Святояр. – Пусть знают! Прямо сейчас.

– Подле меня им лучше, – сказал Некрас и повернулся к Оляте: – Мед где?

Олята подобрал саблю и побежал к избе, где у порога, напуганный криком сестры, бросил горлачи с медом. Они оказались на месте. Олята поставил горлачи на стол – с приездом Некраса стол более не заносили в избу, – принес кружки. Некрас со Святояром степенно выпили и затеяли разговор. Олята отошел, чтоб не подслушивать. Глянув в дверь, заметил в избе Оляну. Сестра успела одеться и сидела на полатях. Олята подошел ближе. Слезы текли по щекам Оляны.

– Что ты! – сказал Олята, садясь рядом. – Некрас его прогнал! Повинился сотник перед нами, более не посмеет.

– Почему Некрас сказал, что я сестра ему? – всхлипнула Оляна.

– Это честь! – сказал Олята гордо.

– Не хочу сестрой! – воскликнула Оляна и упала лицом в подстилку.

Олята пожал плечами и вышел. Голова у сестры помутилась от пережитого. «Отойдет! – подумал Олята. – Главное, что заговорила!»

Разговор воеводы с Некрасом не затянулся. Святояр встал, Некрас следом.

– Вот еще что, – воевода отвел взгляд. – Улыбу убили.

– Кто? – спросил Некрас сипло.

– На торгу видели: какой-то монах сторговал мед. Улыба уехала с ним, своего коня бросила. Под вечер люди повели ей коня, а там… Сначала ссильничали,

после чего задушили. Серьги дорогие из ушей вынули…

– Что за монах?

– Послал я людей в монастыри – нигде такого не ведают. Худой, лицом темен. По разговору как бы гречин. Шрам на морде – от подбородка до виска.

– Он не монах, – сказал Некрас. – И никогда не был. В рясу рядится.

– Знаешь его?

– Виделись. Если поймаешь его, воевода, не казни!

– Тебе отдать? Ладно. Только поспрашиваю, кто и откуда.

– Незачем. Лазутчик он, меня искал.

– Не поверил, значит, Великий, что смока сожгли, – задумчиво сказал Святояр. – Прислал послухов искать. Улыба о тебе не ведала, лазутчику сказать не могла. Ничего не прознает Великий, – Святояр вздохнул. – К чему бабу невинную убивать? Расспросил бы да ушел. Зверь наш Великий князь, и зверей рядом держит…

Некрас промолчал.

– Не стоило мечом Балше грозить, – сказал воевода. – В ближних он у Ростислава. Ворог у тебя появился, сильный.

– У меня ворогов много, – ответил Некрас. – Одним более, одним менее…

Воевода распрощался и ускакал. Некрас проводил его взглядом и подошел к Оляте.

– Сбирайся! – сказал коротко. – Под вечер полетим.

– Опять город жечь?

– Насады какие-то по Ирпеню плывут, а что в тех насадах, с берега не видать. Святояр сторожится: как бы не войско.

Олята кивнул.

– За Оляну не бойся – ватага присмотрит.

– Спасибо, что оборонил, – поклонился Олята.

– Я тебя, ты меня, – сказал Некрас. – В ватаге все такие. Я им животом обязан – и не раз, они – мне. Не считаемся. Братья.

«Оляна не хочет быть тебе сестрой! – чуть было не сказал Олята, но прикусил язык. Мало что девке вздумается! – Неужто на Некраса заглядывается? – подумал Олята и решил: – Нет! Брага моложе, и то отказала. Блажь у девки. Опомнится и поймет: сестрой лучше, чем служанкой…»

Упорядочив мысли, Олята побежал собираться.

21

Вылетели на закате. Смок разогнался по реке (подходящего холма близ становища не нашлось) и взлетел, тяжело махая крыльями. Садясь в седло, Олята заметил, как вырос змей за время после Городца. Ноги отрока едва не разодрались в промежности. Но в воздухе круп змея опал, сидеть стало почти так же удобно, как на коне.

Олята снова поместился за сотником. Спина Некраса заслоняла вид, но, изловчась, можно было глянуть через плечо. Они поднимались к тучам. Те висели темными мрачными глыбами, и Оляте на миг показалось, что змей врежется в них со всего хода. Расшибется, падет наземь вместе с седоками. Олята не успел испугаться, как все вокруг исчезло, и они оказались средь темно-серого тумана, такого плотного, что нельзя было разглядеть голову змея. Туман был влажным; Олята ощутил, как покрылось каплями лицо, стала волглой одежда. Отрок собрался спросить, что за чудеса, как туман кончился. Они летели под звездным небом, а внизу громоздились темные мягкие горы. «Облака! – догадался Олята. – Мы взлетели выше облаков! Кто ведал, что внутри они как туман?» Олята загордился: кто из людей, кроме него и Некраса, летал выше облаков? И вообще летал?