Хозяин Древа сего
Шрифт:
— Да и я ее не жалую, — промолвил Варнава.
— Вижу, пришел в себя, — кивнул Аслан. — Пора бы. Не думаю, что тут очень безопасно, надо бы куда-нибудь перейти, пока не поздно.
Несмотря на благоразумные слова, он не торопился. Напротив, сунул руку в мешок на поясе, извлек замечательную свою трубку, набил, раскурил и с огромным удовольствием затянулся:
— Здесь, наверное, можно раздобыть мои папиросы, только сил нет за ними бегать, — заметил он и повернулся к Варнаве. — Ты курить не хочешь?
Варнава хотел, но отрицательно покачал головой. Его чувства подверглись дурной анестезии. Слишком многое обрушилось на него
— Наша продленность — грех куда более страшный. Но мы с ним живем…
Варнава не заметил, что последние минуты Аслан смотрит на него серьезно и сочувственно. Он словно знал его мысли, хотя не пытался сканировать мозг. Впрочем, угадать их было несложно…
— Мой сын… Мой учитель… — ответил монах мертво.
— Сунь был счастлив умереть так, как он умер. А сын… Случилось бы худшее, достанься он Дыю, — проговорил Аслан.
— Откуда ты все знаешь? — Варнава вдруг поднял голову и поглядел на него остро. — Кто ты такой вообще?
— Меня зовут Аслан, это мое имя.
Он вскинул подбородок, твердо и прямо посмотрел Варнаве в глаза, держа перед собой дымящуюся трубку, словно оружие.
— Я Продленный, рожденный в верхней части Ствола. Осведомлен о многом, это получилось случайно, сейчас не время рассказывать, как. И я на твоей стороне.
Варнава подумал несколько секунд, потом утвердительно кивнул, приняв решение.
— Попробую опять тебе поверить, — произнес он резковато.
— Начальник, не будь ты моим благодетелем, — рассмеялся Аслан. — У тебя просто нет другого выхода… Кстати, забери вещицу, — он протянул Варнаве раскрытую ладонь, на которой лежала безобидная маленькая булавка. — Твой учитель просил отдать…
Без слов Варнава взял невесомый кусочек стали и приколол к рукаву грязной рваной рубахи, которую так и не снял после Шамбалы.
— Что теперь? — спросил угрюмо.
— Теперь в твою Ветвь, больше некуда. Самое безопасное место — Дыю очень сложно туда вломиться, хозяйничать ты там никому не позволишь. Пригласим еще пару-тройку братьев, у которых на твоего папашу тоже бо-ольшой зуб вырос. И что-нибудь прикинем….
— Да, вот еще что, — Аслан замолчал, будто переваривая какую-то только что пришедшую ему в голову мысль. — Прости, что спрашиваю, но у меня подозрение, что папаша Дый был с тобой не до конца откровенен…
Варнава, начавший было немного успокаиваться, вздрогнул — на ближайшие сотню Ветвей новостей ему хватало. Воззрился на Аслана.
— Он же тебе сказал, что его кровь в третьем поколении разрушит Древо? — задал тот вопрос.
— Да, — глухо ответил Варнава, добавив, — и я ему поверил.
— Правильно сделал, — кивнул Аслан. — Только есть еще один нюанс…
При этих словах он остро взглянул в лицо Варнаве, словно оценивая его прочность.
— Жертва из второго поколения его потомков, прибитая к Ясеню, разрушит только Шамбалу, — проговорил он тускло и обыденно, и сразу отвернулся.
Варнава пару минут молчал, потом, словно бы ничего и не слышал, встряхнулся и поднялся со скамейки:
— Пошли что ли? — только и сказал.
Согласно решив, что лучше всего переходить рывком, то есть, из
— Что-то тут подозрительно чисто.
Аслан с сомнением оглядел открывшуюся улицу, огибавшую грандиозный храм. Чистота, действительно, была идеальная, что неудивительно: примерно через каждые пять метров асфальт полировали при помощи тихо гудящих агрегатов дворники азиатской внешности в голубых форменных шинелях. Больше не улице никого не было, помимо полицейского. Тот был негром. Из-под пластиковой каски орлиным взором обозревал улицу, держал руку на кобуре, и все время взволнованно бормотал в микрофон рации. Судя по всему, бормотание имело отношение к трансформации исторического сортира, поскольку при виде вышедших из кущи дерев двух фантастических оборванцев он без разговоров извлек оружие и попытался открыть пальбу. Разумеется, ему это не удалось — Варнава сделал в его сторону некий жест, после которого страж порядка спрятал револьвер, равнодушно отвернулся, сказав несколько слов в микрофон, и продолжил высокомерно наблюдать за дворниками, величественно пережевывая чуингам.
— Чего тут этот волчара наворотил? — забеспокоился Аслан.
Варнаве тоже хотел это знать, но ответить не успел — из-за угла лихо выехал джип, полный солдат в голубых касках и надписями U.S.Army на камуфлированных спинах. Один судорожно припал к пулемету, установленному на автомобиле, остальные выставили во все стороны стволы винтовок. Над головами раздался рокот — появились два грозного вида вертолета. Аслан пробормотал что-то очень похожее на матерное словцо, а Варнава нейтрализовал солдат тем же способом, что и полисмена. Водитель затормозил, вояки стали растерянно оглядываться по сторонам. Видимо, не заметив ничего, достойного внимания, крикнули полицейскому несколько фраз, не очень дипломатичных, в ответ тот разразился уж полной нецензурщиной. Расхохотавшись, патруль поехал дальше.
Очевидно, досталось от Варнавы и вертолетчикам — машины развернулись в воздухе и удалились.
— Мать!.. — Варнава тоже особенно не стеснялся в оборотах.
— Я бы хотел знать подробности, — задумчиво произнес Аслан.
— На кой? — спросил Варнава, высматривая изменения обстановки.
— Ну, я ученый… Вернее был когда-то… И где-то… Знаешь что, давай все-таки тут прогуляемся, рискнем, меня эта Ветвь заинтересовала.
— Как хочешь, — пожал плечами Варнава, который, впрочем, тоже был заинтересован, но не желал этого показывать.
Утро значительно посветлело. Обогнули храм и вышли на большую площадь, где, то ли совсем недавно, то ли давным-давно Варнава с Дыем мирно попивали приторный клюквенный напиток.
Теперь здесь все было иначе.
Судя по всему, в соборе шла ранняя служба — доносились звуки музыки и нестройный хор прихожан. Варнава остановился, как вкопанный, уловив слова песнопения:
Cause just like a tree planted — planted by the rivers of water That bringeth forth fruits — bringeth forth fruits in due season; Everything in life got its purpose, Find its reason in every season, Forever, yeah!