Хозяин Фалконхерста

Онстотт Кайл

— А как насчет всех твоих здешних ребятишек? — осведомился Большой Ренди. — Они назовутся твоей фамилией? Все как один станут Максвеллами?

Драмжер отрицательно покачал головой.

— Нет, им надо дать фамилии мужчин, с которыми живут их матери. Максвелл будет один — тот, которого вынашивает миссис Софи.

— Ты тоже завтра обвенчаешься с миссис Софи?

— Нет, чернокожий проповедник не может венчать белую даму. Белую должен венчать белый священник. Мы с миссис Софи поженимся в Бенсоне.

— Не задирал бы ты нос, — посоветовал ему Брут. — Раз черный проповедник может венчать нас, чем же он плох тебе?

— Погоди,

сам увидишь! — отрезал Драмжер. Чтобы не упасть в грязь лицом, он должен был теперь поступить так, как обещал. Ничего, он найдет способ заставить Софи выйти за него замуж, тем более что долго искать не придется, так как способ был как на ладони — лишить ее своей благосклонности. Тогда она волей-неволей пойдет с ним под венец. В противном случае он ее убьет, но только после того, как родится ребенок. — Белой даме нужно время, чтобы подготовиться к свадьбе, навести красоту и все такое… — Это уже был компромисс. — Помяни мое слово, быть ей миссис Драмжер Максвелл, а моему ребенку… — Он выдержал паузу, чтобы донести до них весь смысл этого слова: пускай усвоят, что у него будет не безродный щенок, а РЕБЕНОК. — Он будет мистером Драмом Максвеллом с плантации Фалконхерст. Погодите — сами увидите.

38

Пока Драмжер беседовал с Брутом и Большим Ренди, взошла полная луна, посеребрившая стены хижин. Все окна, кроме окна в доме Брута, были темны. Драмжер, оставшийся наедине со своими мыслями, чувствовал себя по-особенному счастливым. Свет, пролившийся в его душу, не приносил физического насыщения, в отличие от единственной доселе знакомой ему разновидности счастья — расслабленности после совокупления, но удовлетворял гораздо полнее. Что и говорить, было бы чудесно приступить к соблазнению новой девчонки, предвкушая наслаждение, напрягая мышцы живота и слыша, как стучит в висках кровь. Но порой, когда он, добившись своего, застегивал штаны, в голову закрадывался вопрос: почему все получилось будничнее, чем он надеялся? Зато теперь он чувствовал, что совершил нечто несравненно более значительное, нежели просто завалить девку на траву. Он сделал огромный шаг вперед и увлек за собой население Нового поселка. Это целиком было его собственным замыслом, он самостоятельно выпестовал его от начала до конца и обошелся без помощи Брута. Возможно, Брут знает, как засеять поле и принудить лентяя к работе, но разве додумался бы он до того, чтобы дать людям нормальные имена и переженить их, как белых?

Нет, такое было под силу только Драмжеру.

Чувствуя свое могущество, он понимал, что быть вожаком не составляет для него никакого труда. Достаточно родить идею и заразить ею других. Это мало чем отличалось от охоты на девок. Возжелав какую-нибудь из них, он ласковыми речами уговаривал ее отдаться — и она его с потрохами. Убедить людей действовать согласно его намерениям оказалось, ненамного труднее. Несколько слов, произнесенных с умом, и готово! Только что он был главным человеком, совсем как масса Хаммонд когда-то. Он приказал — и они поспешили выполнить приказание. Его распирало от вновь обретенного могущества. Он привык к роли мужчины среди женщин, теперь же стал первым среди мужчин.

— Масса Драмжер Максвелл с плантации Фалконхерст, леди и джентльмены! Дамы выстраиваются справа, джентльмены — слева.

Охваченный небывалой эйфорией, он захотел продемонстрировать свою новую мощь, и непременно на женщине. Ему снова была необходима женщина, и звалась она, разумеется, Памелой.

Любую новую женщину Драмжер воспринимал как брошенный ему вызов. Несмотря на охватившее его нетерпение, он придержал коня и задумался. Этот проповедник определенно был одним из крикунов, влюбленных в Иисуса, которому не понравится, что какой-то негр взгромоздился на его овечку. Ничего, Драмжер и его уговорит. Этой ночью Драмжер чувствовал в себе способность принудить к сожительству даже мраморную статую с могилы Аполлона. Он развернул коня и поскакал к хижине Сэмпсона. У него все горит в руках, так неужели он не добьется какой-то Памелы?

В хижине Сэмпсона было темно, но в свете луны Драмжер увидел на скамейке у двери две мужские фигуры. При приближении Драмжера один из мужчин поднялся, и Драмжер определил по его росту, что это не Сэмпсон, а проповедник. Вторая фигура вытянулась рядом с первой.

— Добрый вечер, Драмжер, — тихо сказал Сэмпсон. — Ты еще не уехал домой?

— У меня дело к преподобному, — ответил Драмжер, спешиваясь. — Вы понадобитесь мне завтра, мистер проповедник — как вас звать?

— Меня называют Дэниелом.

— Завтра вы станете не просто Дэниелом. Завтра у вас будет целых два имени — такой уж завтра день для всего поселка. А потом устроим день свадеб. Мы теперь люди. У нас будут фамилии, мы будем женатыми, как белые. А вы будете нас венчать, если согласитесь. Платить нам нечем, зато мужчины соберутся и выстроят вам дом, а женщины надают вам одежды и посуды.

— Сам Господь привел нас сюда, сын мой. Господь заботится о заблудших овцах, да будет благословенно имя Его! — сказал Дэниел и молитвенно склонил голову.

Драмжер подумал, что об одной из заблудших овечек позаботится в эту ночь он сам, однако, прежде чем ответить, ханжески потупил взор, подражая проповеднику.

— Я хотел поговорить с вами о девушке, которую вы привели. Говорите, она прислуживала хозяйке в Большом доме там, откуда вы пришли?

— Хозяйка сама ее учила.

— Миссис Софи, хозяйка Фалконхерста — это тут, рядом, — как раз ищет девушку в прислуги и просила меня привести ей кого-нибудь. Верно, Сэмпсон?

— У миссис Софи никого не осталось после смерти бедной Лукреции Борджиа, — поддакнул Сэмпсон, догадываясь, что у Драмжера на уме, но полагая, что ему следует быть лояльнее к Драмжеру, чем к скитальцу.

— Вот я и подумал: если ваша девушка захочет, я мог бы прямо сейчас отвезти ее в Большой дом. Это всего-то в миле отсюда. Вот обрадуется миссис Софи! У девушки будет крыша над головой, одежда, даже деньжата. Миссис Софи очень щедрая, верно, Сэмпсон?

— Миссис Софи — женщина добрая, проповедник, — не подкачал Сэмпсон. Он сам положил глаз на Памелу, но знал, что жена не даст ему позабавиться. Сэмпсон, детина устрашающего вида, до смерти боялся своей сожительницы. — Фалконхерст — славное местечко. Я сам долго там жил. Миссис Софи будет добра к новенькой.

Дэниел понимал, какое хорошее место предлагают Памеле. К тому же его собственный авторитет от этого только вырастет.

— Сейчас она спит, мистер Драмжер. Утром я ее обязательно пришлю.

— Миссис Софи будет рада принять ее прямо сейчас. Девушка поможет ей приготовиться ко сну. Миссис Софи будет очень благодарна! Утром я сам привезу Памелу, чтобы она не брела пешком. Вы не бойтесь, я в Фалконхерсте за главного. Спросите хоть Сэмпсона, хоть Брута, да любого здесь. У жены Сэмпсона можете спросить. На меня можно положиться.