Хозяин Фалконхерста
Шрифт:
— Он пришел в себя?
— Так и не открыл глаз.
Софи подошла к кровати и положила ладонь Аполлону на лоб, откинув прядь его черных волос.
— Где его бой? — спросила она.
— Пошел в конюшню за чемоданом.
— Чего же ты ждешь? — нетерпеливо спросила она. — Его надо раздеть и уложить в постель.
— Я жду чемодан — там его ночная рубашка.
— Человек умирает, а тебе понадобилась какая-то ночная рубашка? Снимешь с него подштанники и укроешь одеялом. Его необходимо срочно согреть, иначе он простудится.
Драмжер догадался, что у хозяйки на уме, и осклабился с непочтительностью, какой ни за что не позволил бы себе во времена, когда
— Если я сниму с него подштанники, то он останется голым, миссис Софи. — Не хотите же вы увидеть мужчину в чем мать родила? Разве это прилично?
Не будь между ними кровати, она бы отвесила ему оплеуху. Она попробовала до него дотянуться, но он отскочил, скаля зубы. С той же непристойной улыбочкой он расстегнул пуговицы на пресловутых подштанниках и снял их с неподвижного тела. В следующую секунду он присвистнул и посмотрел на Софи, которая приросла взглядом к достоянию Аполлона. Драмжер слишком хорошо знал свою теперешнюю хозяйку. Для него не было тайной, чем она занимается во время своих частых конных прогулок с Занзибаром, и он жил в постоянном страхе, что ее благосклонный взгляд остановится на нем. Она неоднократно намекала, что была бы не прочь, но пока что ему удавалось избегать нежелательного развития событий. Все белые женщины, а особенно Софи, вызывали у него отвращение. Не переставая усмехаться, он накрыл Аполлона простыней, а сверху одеялом.
Она засунула под одеяло кувшин с горячей водой. Ей хватило секунды, чтобы пощупать гладкие бедра больного. Потом она поправила простыню и подушки.
Аполлон с усилием приподнял веки и уставился в пространство бессмысленным взглядом. Через некоторое время он опять закатил глаза.
— Ему лучше, миссис Софи, — молвил Драмжер, наклоняясь к больному. — Горячая грелка мигом его оживила.
Софи покачала головой, прислушиваясь к медленным шагам на лестнице. В спальню ввалилась Лукреция Борджиа, горестно причитая:
— Бедненький, бедненький, он умирает!
— Он только что открывал глаза, — обнадежила ее Софи.
— Вдруг он уже умер? — Упрямая Лукреция Борджиа дотащилась до кровати и приложила ухо к груди Аполлона. — Нет, сердце пока что бьется. Может, дать ему немножко бренди? В этом доме никто ничего не смыслит! Драмжер, сбегай в кладовку за бренди. Сделаешь ему пунш, только не слишком горячий и не слишком сладкий. А ты кто? — грозно спросила она Кьюпа, появившегося с чемоданом.
— Кьюп, — ответил тот. — Слуга. — Он положил чемодан на пол и стал рыться в нем, пока не нашел длинную белую сорочку. — Надо бы надеть на него вот это. — Он покосился на Лукрецию Борджиа и на Софи, надеясь, что они удалятся, но женщины не сходили с места и не сводили глаз с Аполлона.
Лукреция Борджиа отняла у Кьюпа сорочку и, осторожно приподняв Аполлона, надела ему ее через голову.
— Теперь этим несчастным займусь я, — объявила она. — У меня он быстро встанет на ноги. Я тут единственный врач. Я его вылечу! — Она вынула из кармана черный пузырек. — Сперва отпоим его бренди, а потом дадим вот этого снотворного. Где лентяй Драмжер?
— Уже иду, Лукреция Борджиа. — Драмжер вбежал с бокалом на серебряном подносе. Лукреция Борджиа сняла пробу и решила, что пунш не слишком горяч. Приоткрыв пальцем рот Аполлона, она не спеша влила в него пунш, заметив, что он с готовностью глотает крепкое снадобье. Бренди обжег ему глотку, он подавился и поневоле открыл глаза. На сей раз он позволил себе оглядеть помещение. Первой в поле его зрения оказалась Лукреция Борджиа, второй — Софи.
Больной, борясь со слабостью, еле слышно
— Где я?..
— Все в порядке. Вы в надежных руках. — Софи наклонилась к нему. — Ни о чем не беспокойтесь. Мы вас выходим.
— Спасибо. — Голос Аполлона крепчал с каждой секундой. — Простите, что я доставил вам столько хлопот.
— Какие там хлопоты! — Лукреция Борджиа насильно опрокинула его на подушки. — В Фалконхерсте всегда готовы помочь тому, кто попал в беду.
— Фалконхерст? — переспросил Аполлон.
Просвещать его взялась Софи.
— Я — миссис Софи Чарнвуд, владелица плантации Фалконхерст. Они — мои слуги: Лукреция Борджиа и Драмжер. Вы были совсем плохи, когда вас привез сюда ваш бой. Сейчас вам полегчало?
Аполлон оторвал затылок от подушки.
— Я… Я — виконт де Ноай.
— Кто? — повернулась Лукреция Борджиа к Софи.
— Кажется, француз. Французский виконт — это примерно то же самое, что Дадли у себя в Англии. Лорд, что ли…
— Я так благодарен вам за заботу обо мне, мадам! — Аполлон усиленно разглядывал Софи. — Могу ли я попросить вас накормить Кьюпа, моего слугу, и устроить его на ночлег? Боюсь, мне придется еще некоторое время злоупотреблять вашим гостеприимством. Я пока слишком слаб, чтобы продолжать путь.
— Фалконхерст будет вашим домом, сэр, столько времени, сколько вы пожелаете здесь задержаться. — Софи была воплощением любезности. — Мы позаботимся о вашем слуге. Им займется Драмжер. Теперь у нас немного слуг, сэр.
— Наверное, вы проголодались, — вставила Лукреция Борджиа. — Схожу в кухню, налью вам куриного супу, который мы ели на ужин. Вам полезно поесть горячего. Кажись, снотворное вам теперь ни к чему. Вы уже не такой бледный. — Она заботливо взбила ему подушки.
— Oui, oui [14] , мне уже лучше, — признался Аполлон. — Кьюп пойдет с вами и принесет мне суп.
14
Да, да (фр.).
— Суп принесет Драмжер, — сказала Софи.
— Я сама его принесу, — решила Лукреция Борджиа.
Софи пододвинула к кровати стул и села.
— Драмжер, ступай с Кьюпом, покажи ему, где поужинать и где устроиться на ночь. Я пригляжу за больным до твоего возвращения. — Аполлону она сказала: — Я не запомнила, как вас зовут, сэр.
— Зовите меня Аполлоном.
— Аполлон? Какое милое имя!
Кьюп вышел из спальни следом за Драмжером, оглядев напоследок хозяина. Пока все шло как по маслу. Они проникли в Фалконхерст, заручились разрешением оставаться столько времени, сколько им заблагорассудится. Кьюп знал, что ничто не будит в женщине инстинкт обладания с такой силой, как вид страдающего мужчины. Софи уже была счастлива, как лисица, забравшаяся в курятник.
После ухода слуг Софи водрузила ладонь Аполлону на лоб.
— Жара у вас нет.
Он благодарно стиснул ее руку. Большой красный камень на его кольце вспыхнул в свете масляной лампы, как раскаленный уголек.
— Мадам, вы спасли мне жизнь! Я вам искренне благодарен.
— Какие пустяки! — Софи не стала отнимать у него руку. — Мы не могли поступить иначе. Я рада, что вам лучше.
— Наверное, это сердце. — Аполлон вздохнул. Он уже гладил ее руку. — Врачи в Париже предупреждали меня об осторожности. У меня и раньше случались приступы. Боюсь, мне придется досаждать вам своим присутствием еще несколько дней, разве что поблизости найдется постоялый двор или гостиница.