Хозяин «Галеон-Хауса»
Шрифт:
— Андреа, дорогая моя, приступим прямо к делу, — спокойно и вместе с тем твердо, начал он. — Вы должны прямо посмотреть фактам в лицо — прошлое умерло.
— Я знаю, — рассудительно согласилась она. — Умерло... вместе с Лео!
Саймон нежно дотронулся до ее руки:
— Не сожалейте о нем так сильно, дитя! Есть будущее, и вы это понимаете. Вы должны теперь смотреть вперед.
Внезапно Андреа закрыла лицо руками.
— Я не могу! — задрожав, призналась она. — Как я могу, когда... Я не знаю, что оно принесет и что с этим делать. Меня пугает даже мысль о нем!
— Почему? — спросил Саймон.
—
— Совсем нет.
Она озадаченно взглянула на него, качая головой.
— Я имею в виду, — осторожно начал объяснять Саймон, — что в вас есть такие качества, которые никогда не изменятся, потому что они — ваша неотъемлемая часть. Ваша верность и преданность, ваше мужество, ваша честность... — Слабая улыбка тронула губы Андреа, и Саймон кивнул. — Знаю, заниматься контрабандой непорядочно, и, кроме того, вы вполне обдуманно пытались меня обмануть, но это была ваша последняя отчаянная попытка ухватиться за прошлое... и вполне естественное желание доказать себе и мне, что я — довольно плохой образец Тревейнов. Трус!
— Я была не права, — быстро сказала она. — Для того, что вы сделали прошлой ночью, необходимо огромное мужество.
— Очень великодушно с вашей стороны! — поблагодарил он. — Да, необходимо! Но у меня не было выбора. А когда сталкиваешься лицом к лицу с подобной ситуацией... ну, приходится через нее пройти. И, если честно, Андреа, не только потому, что я решил остановить это, но и потому, что я обнаружил нечто, делающее его невозможным. Думаю, в скором времени Лео оказался бы в довольно затруднительном положении.
Андреа слушала затаив дыхание. Саймон немного помолчал, как будто собираясь с мыслями, чтобы яснее обрисовать девушке положение, затем продолжил:
— Вы, я полагаю, знаете, что время от времени Лео имел обыкновение отсылать на аукцион фамильные драгоценности? И что делал он это для того, чтобы иметь подходящее объяснение поступающим на его счет крупным суммам? Они покупались специальными доверенными лицами синдиката, которые возвращали их Лео.
— Да, я знала это, — призналась Андреа.
— В сейфе под землей Лео хранил перечень всех предметов с датами, когда они были проданы. И конечно, сами возвращенные драгоценности. Я их все нашел там. — Он вновь сделал паузу и затем, наклонившись вперед, многозначительно добавил: — И ничего больше!
— Ничего больше? — в замешательстве повторила Андреа. — Я не понимаю...
— Кроме драгоценностей, уже побывавших на этих мнимых аукционах, там нет больше ничего, что в дальнейшем можно было бы использовать с той же целью, — медленно объяснил Саймон.
— Но... но там должно быть... где-то! — запинаясь, сказала девушка. — Я имею в виду... легендарные сокровища Тревейнов... Все об этом знают...
— Лео был превосходным бизнесменом. Не считая, естественно, негативную сторону его деятельности. Его финансовые документы в образцовом порядке. Указано каждое капиталовложение и местонахождение относящихся к нему бумаг. Но нет ни одной записи, что где-то в банковском хранилище есть какие-то драгоценности, — мрачно заметил Саймон.
Какое-то время Андреа молча обдумывала удивительное
— И куда же они пропали? — наконец поинтересовалась она.
Саймон пожал плечами:
— Частично — на налоги, конечно. Но, как я предполагаю, большая их часть была промотана. В викторианские времена и при королях Эдуардах Тревейны привыкли жить на широкую ногу, тратя на свою шикарную жизнь то, что их предки собрали... разными путями, — сухо ответил Саймон. — Только взгляните на их портреты в галерее — и все сами поймете. Вы никогда не замечали, какие они все самодовольные? И была на то причина! Они жили в прекрасное для богатых время. Взять хотя бы нашего прадеда Лео. Он, без сомнения, мог бы внести свой вклад в фамильное состояние, например занявшись торговлей. Но, думаю, ему даже в голову этого никогда не приходило. Такое занятие не приличествовало человеку с его положением. Затем, в следующем поколении, были три сына и дочь, которых нужно было содержать. Дочь должна была иметь приличное приданое, чтобы выгодно выйти замуж. Было поместье, которое тоже необходимо было поддерживать в порядке. Два младших сына... Насколько я знаю, мой дед почти ничего не взял с собой в Новую Зеландию, — задумчиво закончил Саймон.
— Полагаю, вы этому рады? — спросила Андреа, и он кивнул.
— Да, рад. Думаю, ему нравилось преодолевать трудности и самому добиваться успеха. Это так, к слову. Но вернемся к здешней семье. Наступил период, когда шансы получить большие деньги без особых усилий и способом, который Тревейны считали для себя единственно приемлемым, были наименее вероятны. Так что накопленное продолжало уплывать, а взамен ничего не поступало. Так продолжалось до тех пор, пока хозяином не стал Лео. Он оказался перед выбором: продавать остатки или делать то, что он стал делать. Как ему удалось установить контакт — ума не приложу... — Саймон вопрошающе уставился на девушку, но та покачала головой.
— Нет, я тоже не знаю. Думаю, это был кто-то, кто хорошо знал историю семьи и понимал, что быстро сможет заработать большие деньги, войдя в сговор с ним, — задумчиво предположила она.
— Наверное, вы правы, — согласился Саймон.
— Мадам должна знать это, — добавила Андреа.
— Возможно... Возможно — нет. Но мне не хотелось бы ее беспокоить по причине, которую я тоже хочу обсудить с вами. Но пока давайте покончим с первым вопросом. Вы понимаете, что возвращенные драгоценности уже не могут быть выставлены на продажу вновь. Даже если их разбить и вставить в другую оправу, они обязательно будут опознаны. Такие камни специально регистрируются на подобных аукционах. Итак, как я сказал, Лео предстояло принять трудное решение. И что бы он сделал, я не знаю.
— Думаю, он бы рискнул. Он любил рисковать, вы знаете. Он получал от этого удовольствие. Возможно, он находил жизнь в безопасности и благополучии слишком скучной.
— Наверное, вы правы, — кивнул Саймон. — Однако я рассматриваю его деятельность как внезаконную и аморальную. Если бы я согласился продолжать эту игру, я рисковал бы не только своей шкурой. И если бы меня на этом поймали, отвечал бы за все не только я один, но и большая часть мужчин Сент-Финбара. А этого я допустить не могу! — Он стукнул рукой по столу, и Андреа поняла, как, видимо, поняли и матросы на «Баклане», что здесь не может быть никаких возражений.