Хозяин города
Шрифт:
– Ну да, ну да…
На поляну медленно выполз обшарпанный «уазик»-«таблетка».
– Быстро! – обрадовался Голубев.
Обычно труповозку приходилось ждать часами, а тут лес, глухомань, и она могла появиться только под утро. Но еще даже не стемнело, а машина уже на месте. Осталось только погрузить труп на один из двух нижних стеллажей, и можно уезжать.
Сначала в путь отправилась труповозка, и сразу же вслед за ней оперативная машина. Михаил Ефимович допил из фляжки, скрестил руки на животе и, положив голову на плечо, закрыл глаза. Дорога тряская,
– Как думаешь, кто мог его избить? – негромко, чтобы не разбудить эксперта, спросил Пляцков.
Но при этом он не подумал, что Богдан тоже погрузится в дрему. Золотое правило оперативника – если есть возможность, надо спать.
– Я думаю, что на наше с тобой «думаю» положат с прибором… Ну, избили его, и что? Может, избил кто-то, а он от обиды в петлю полез?
«Глухарь» никому не нужен. Поэтому смерть Улехова спишут на самоубийство. И на обратном настаивать никто не будет, даже Богдан, при всей его тяге к справедливости. Гиблое дело искать убийцу в тех потемках, из которых вынырнул этот труп.
– Это понятно. Но все-таки?
– Я думаю, это сделал тот, у кого скрывался Улехов. А скрываться он мог у своих дружков-кикбоксеров. Может, они на нем и оторвались…
– Зачем им это?
– Не знаю.
– Но вы же с Шумовым пробивали эти адреса.
– Может, не все пробили. А может, они его где-нибудь в другом подвале прятали. Или на чердаке… Кстати, ни одного из его дружков дома не было, когда мы приходили. Возможно, все они в этот момент были с Улеховым… В общем, темный лес и глухарь на ветке. Надо на самоубийство все списывать. И дело закрывать. В связи с гибелью обвиняемого…
– Может, все-таки к Ладе съездим? Может, она что-то нам подскажет.
Богдан с одобрением глянул на Эдика. Нравилась ему его упертость. Он и сам бы занялся розыском убийцы, если бы видел хоть какую-то перспективу.
– А где она сейчас?
– Может, у Полосовой…
– Так она же выгнала Ладу.
– Ну ты же должен был все понять, – загадочно улыбнулся Пляцков.
– Что понять?
– Не просто же так она вокруг нас крутилась.
– Это я понял.
– Она не только за себя переживала. И за Никиту… Не хотел тебе об этом говорить.
– Не хотел, и не говори.
– Нет, скажу… Я Лизе помог в камеру к мужу попасть. На несколько часов.
– Молодец. Уважаю.
– Шутишь?
– Значит, влился ты в коллектив, если смог бабу в КПЗ провести. Значит, уважают тебя…
– Но так же нельзя.
– Нельзя. Но если ты человек, то можно. Вот если бы Лиза гранату мужу передала…
– Не было у нее гранаты.
– Ты что, ее обыскивал? – усмехнулся Богдан.
– Нет.
– А Ладу?
– Ну я же говорил… Она-то не против, но я-то понимал, что и зачем. Да и ты не клюнул…
– Потому что ученый.
Был у Богдана один случай, в самом начале службы. Снимал он квартиру, пришел домой, а там девушка спит. Что такое? Оказывается, до него в той квартире парень жил, он же и ключ ей оставил. Она пришла к
– Бабы до добра не доводят… Но и без них никак.
– Ну да, кому серенады петь, если их не будет?
– А кому ты серенаду спеть хочешь? Лизе или Ладе?
– Ну они обе хорошенькие…
– Думаешь, Лада сейчас у нее?
– Можно проверить.
Лиза оказалась дома. Эдику она откровенно обрадовалась, а на Богдана посмотрела букой. Хотя и незло.
Курицей, как в прошлый раз, в квартире не пахло, стол в гостиной не накрывался, но Лада была здесь.
– Вы за мной?
Она пыталась дать понять, что испуг этот наигранный, но как-то не очень это у нее получилось. Она боялась по-настоящему.
– А ты с нами пойдешь? – насмешливо спросил Богдан.
Волосы у нее распущены, губы накрашены, шелковый халатик такой короткий…
– В наручниках?
– А есть за что?
– Вам видней.
– Лиза, может, чаем нас напоишь? – спросил Эдик. – А то холодно что-то на улице…
Девушка кивнула и вышла из комнаты, оставив его и Городового наедине с Ладой. Та уже сидела в кресле, сомкнув руки на коленях так, как будто подставляла их под стальные браслеты. На самом деле она прикрывала голые ноги.
– В лесу еще холодней, – сказал Богдан.
Он сел на диван, чтобы не нависать над девушкой. Пляцков последовал его примеру.
– Ветер там. И леший бродит. Что там еще? – глянув на Эдика, спросил Городовой.
– Русалка на ветвях сидит.
– Я бы сказал, русал. На ветвях качается… – Богдан внимательно смотрел на Ладу, но та совершенно не понимала его намек.
Похоже, она не знала, что Лаврика больше нет в живых.
– Русал, говорю, на ветвях качается. В петле. Без признаков жизни.
– Это ты о чем?
Она догадалась, что Богдан подает ей какой-то сигнал, но ничего при этом не поняла. Потому что не знала.
– Лаврик твой повесился.
– Лаврик? Повесился?.. То есть как повесился? – собрав брови на переносице, недоуменно спросила она.
– Да вот так… Мы его только что в морг отвезли.
– Нет, – правая щека у Лады дернулась, как при нервном тике.
– Все, нет больше твоего Лавра.
– И что теперь?
Она должна была вздохнуть с облегчением, если бы понимала, что смерть Улехова принесла ей избавление от проблем. Но она этого не понимала. Поэтому еще больше испугалась.