Хозяин горы
Шрифт:
Морозный без труда выдавил из себя пулю, но пришлось немного подождать, когда перестанет течь кровь.
Впрочем, у медведей даже переломы заживали на раз-два! Что уж говорит про какие-то пули и царапины от них! Для берсерков это было сродни тому, что человека укусил комарик было бы и вовсе не заметно, если бы не чесалось.
Когда мужчины вошли на порог свежие, вымытые и бодрые - стол был заставлен закусками из сушеного мяса, традиционной дагестанской сушеной колбасы, всевозможными домашними сырами, орехами, а еще огромной яичницей
Чай девушки тоже заварили и тихо удалились на второй этаж, как того требовали традиции – рядом с мужчинами им было не положено сидеть, даже если самим мужчинам этого хотелось до скрежета в клыках.
Впрочем, им тоже было о чём поговорить между собой.
Майя лишь зашла в свою комнату и поняла, что оставлять в таком состоянии Амину ей совсем не хочется, поэтому девушка осторожно вышла и постучала в ту комнату, куда вошла Амина.
– Я могу войти?
– Зачем? – тут же вскинула голову черноглазая красавица, чьей блеск в глазах потух и превратился в застывшую лаву из боли и непринятия ситуации.
Она говорила не зло и не агрессивно, а безжизненно и устало, что было еще хуже.
Эта ночь и сумасшедшее утро выжали из неё окончательно всё позитивное, и убили последнюю надежду на то, что она может быть нужна своему мужу. Хоть немного. Хоть чуточку.
– Я хотела бы побыть с тобой, Амина. Если ты будешь не против.
Майя прекрасно понимала, что каждый человек переживает боль по-своему.
Кому-то нужна шумная компания и не настоящее веселье, чтобы заглушить собственный внутрениий голос, который рыдает.
Кто-то предпочитал утопить свои эмоции в работе, чтобы отключить мозг и не дать чувствам выйти наружу.
Кто-то замыкался в себе и ему было нужно только серые стены и глухое одиночество, чтобы переболеть эту боль и стать сильнее.
Сама Майя была из разряда последних.
Она привыкла годами всё хранить в себе, борясь со снами и воспоминаниями собственными силами.
А вот Аминка казалась позитивной и общительной девушкой, и поэтому Майе казалось, что это жуткое одиночество сделает только хуже, и вгонит в такую депрессию, что откопать Амину потом будет не под силу даже опытным врачам и психологам.
Девушка молчала и смотрела на Майю пустым отрешенным взглядом, когда тихо выдохнула:
– С меня сейчас собеседник никакой.
– Я ничего не хочу обсуждать. Просто побуду рядом, если ты хочешь. Мы можем молчать, или говорить о том, что ты захочешь рассказать.
Амина нахмурилась и чуть поджала губы.
– Я ничего не хочу.
– Хорошо, как скажешь, - коротко кивнула Майя, и сделала уже шаг назад, но потом остановилась и тихо добавила, - Я ведь тебя очень хорошо понимаю. Несколько дней назад мне тоже сказали, что он хороший человек и отдали меня замуж.
Амина бросила пронзительный и слегка удивленный взгляд на девушку, понимая,
Майя уже почти закрыла дверь, когда вдруг услышала тихое:
– Останься. Просто посиди со мной немного.
Она тут же вернулась и осторожно закрыла за собой дверь, заняв место в кресле напротив того окна, где на подоконнике сидела Амина.
Девушки молчали, но сейчас им было спокойно.
Майя совсем не ожидала, что Амина заговорит, и в какой-то момент даже задремала, но вдруг услышала тихое:
– Я всегда была пацанкой. У меня даже подруг не было никогда. Наверное, поэтому я выросла такая резкая и грубая, совсем не женственная. Как ты.
Девушка выдохнула тяжело и протяжно.
Ей было еще больнее, чем когда она узнала, что муж взял вторую жену.
Да, её сердце было безбожно разбито и предано, но какая-то надежда на то, что он сможет любить их обеих всё еще теплилась.
В конце концов, по мусульманским законам муж должен был уделять одинаковое внимание и заботу обеим женам. Одинаково радовать подарками и делить свободное время между ними пополам.
Она была согласна и на это.
Пусть хоть как-то, пусть в качестве второй возлюбленной и уже не единственной.
Но сейчас она была просто раздавлена и уничтожена до тла, потому что видела, что Буран с радостью и облегчением отдавал её другому мужчине.
Того, кого она видела впервые и совсем не знала.
Это было настолько обидно, что не было даже слёз.
Внутри словно всё умерло.
– Ты яркая, энергичная и очень красивая! – тут же отозвалась Майя, и говорила это от всего сердца, - А понятие женственности весьма относительное. И потом, Буран полюбил тебя за то, какая ты есть.
Амина горько усмехнулась.
– Он не любил. Разве ты не видишь его глаза? Такие хищники, как он, выбирает себе пару нутром. И он выбрал тебя.
Майя сконфужено замолчала, потому что не представляла, что могла на это сказать, чтобы подбодрить девушку.
– …я этого совсем не хотела, - прошептала она, - Не хотела вмешиваться в вашу жизнь и семью.
– Я понимаю. Скажи, ты хоть немного любишь его?
Карие глаза Амины совсем потухли, но смотрели сейчас на Майю пронзительно и устало.
Врать ей было просто невозможно.
Да и зачем это было нужно?
– Нет. Я его совсем не знаю.
– Зачем тогда согласилась выйти замуж?
– Меня особо и не спрашивали. Папа сказал, что он хороший мужчина, а мне пришлось поверить на слово.
Амина что-то явно хотел сказать, но вдруг поджала губы и замолчала.
Разве с ней сейчас поступали не так же?
Её просто отдали тому, кто понравился Бурану!
Но так просто сдаваться она не собиралась!
Если ей было суждено жить вдали от Бурана и с каким-то белобрысым типом, то весь свой гнев, боль и обиду она выместит на нём! Хотелось бы, чтобы и на Буране, но сейчас было не ясно, что ждёт их дальше.