Хозяин химер
Шрифт:
Крики постепенно утрачивали первоначальный накал, превращаясь в хаотичный приглушенный шум, от которого слипались глаза, а тело наливалось уютной тяжестью. Спустя несколько минут маг уже вовсю сопел, расслабившись и вольготно разбросав руки, улыбаясь чему-то во сне, словно сытый младенец.
Сняв с постели отсыревшее покрывало, Алессандр аккуратно прикрыл торчащие из-под кровати конечности и задумчиво поднес к уху переговорную раковину. Словно собравшись с последними силами, магическая игрушка немедленно откликнулась шумом моря и знакомым голосом.
– Алес! – в полном восторге взвизгнул
– Тсс! У нас тут все спят, – шикнул принц, мгновенно вычислив причину столь бурной радости мага.
В кои-то веки старику представилась возможность блеснуть талантами перед королевской семьей – он никогда не был силен в предсказаниях.
– Так-так-так! – деловито застрекотал Муальд.– Скажи-ка, Алес, какого цвета у нее волосы? Глаза? Худа или кругла телосложением? Каков оттенок кожи? Ты понимаешь, все это очень важно! Ведь к вашему приезду придется заказывать платья, а портнихи требуют…
– Она красавица, Муальд, – сказал Алессандр.– У нее белая кожа, большие светлые глаза и очень длинные русые волосы. Она стройная и ростом мне чуть повыше плеча. Ее зовут Илива.
– Родственники? – возбужденно крикнул маг.
– Илива – сирота, росла с двоюродной теткой.
– Отлично! Просто от… я… еще…
Шум моря слышался все отчетливей, перебивая возбужденный, срывающийся на визг голос мага.
– И последнее! – заторопился Муальд, отчаянным усилием перекрикивая помехи.– Последний вопрос, Алес! Ее величество хочет подготовить невестке скромный подарок! У твоей красавицы есть какие-нибудь увлечения? Может быть, музыка? Или вышивание крестом? Чем она увлекается больше всего?
Далекий морской прибой шумно заглотил мелкую гальку и с шелестом погнал по берегу.
– Охота, – улыбнулся Алессандр, прислушиваясь к нечеловечески мягким шагам за дверью…
Нижний город, подземная река мертвых. Плод Вечности
Внутри яблочного семечка царила абсолютная, ничем не нарушаемая тишина, от которой мои многострадальные усики тревожно напряглись. Попытавшись нащупать сенсорами какой-нибудь ориентир, я зашарил ими вокруг себя и с ужасом убедился, что зерно наполнено мириадами мельчайших крупинок, находящихся в постоянном хаотичном движении, отчего казалось, что я тоже песчинка в гигантских песочных часах, болтающихся в огромной и бескрайней пустой вселенной.
Напарников не было ни видно, ни слышно.
Молодой червь, являющийся частью сложного существа, в которое я превратился, отнесся к этому факту вполне равнодушно, но Пятый, составляющий ему вынужденную компанию, откровенно испугался.
Затрепыхавшись и почувствовав на собственной шкуре, что окружающая каша гасит все мои попытки сдвинуться с места, я сдуру решил вернуть себе прежний внешний вид, и вдруг оказалось, что это самый правильный поступок.
Едва отсох последний сенсорный ус и пара привычных карих глаз вытаращилась вперед, как вязкая каша тут же пропала и я увидел, что стою у стены деревянного сарайчика, являющего чем-то вроде тамбура. За моей спиной обнаружилась лазейка, а перед глазами пять совершенно одинаковых дверей без ручек, но зато с драгоценной
Под одной из них сидели совершенно обалдевший Третий и грустная Вторая, а над ними возвышались две гигантские фигуры в сверкающих латах, остроконечных шлемах и с тонкими пиками в руках. Забрала на шлемах были откинуты, и в прорезях виднелись крепко зажмуренные веки, на которых светящейся краской были нарисованы широко открытые глаза, и эти самые рисованные глаза взирали на меня весьма неодобрительно.
– Наконец-то, – хмуро сказала чертовка.– Вот и наш потерявшийся. Начинайте, товарищи Стражи, мы в сборе.
Рыцари синхронно кивнули.
– Пункт назначения?
– Город Отверженных! – почему-то хором ответили мы с толстяком.
– Цель? – равнодушно осведомились Стражи.
– Переселение на постоянное жительство.
– Имущество?
– Какое там имущество… – горестно опустил брови толстяк.– От своих отстали, в Организацию не пускают, жрать нечего, да еще и проклятая ископаемая тварь привязалась, все время за нами…
Я поспешил пнуть друга в бок, и жалобная исповедь мгновенно прервалась коротким «ой».
– Можете идти.– Стражи одновременно шагнули в противоположные стороны, указав на дверь, полированная инкрустация на которой все ярче светилась алым.
– А открыть перед дамой? – прищурилась Вторая.
– Эту дверь не открывают. Сквозь нее проходят, – бесстрастно пояснили рыцари.
– Больно не будет? – тут же запаниковал толстяк.
– Здесь нет такого понятия, как боль.
Процесс протискивания в дверь проходил поэтапно.
Сначала нас резко втянуло внутрь, потом прихлопнуло с двух сторон, затем прокатало между какими-то широкими валиками практически до толщины рисовой бумаги и просветило насквозь. Когда я всерьез начал подозревать, что сейчас меня смажут с тыльной стороны клеем и аккуратно поместят в альбом, именуемый «журнал посещений», издевательства кончились. Дверь милостиво выдавила нас из себя, не забыв хорошенько встряхнуть на прощание.
Мир Отверженных оказался похож на отражение в темной воде: вроде все то же самое, но краски тусклее, тени мягче, абрисы лишены четкости, а предметы чуть менее объемны, чем в реальной жизни.
С легкой руки Стражей мы попали не на улицу, а в помещение с низким потолком и обтянутыми тканью стенами – интересный дизайнерский прием, ранее виденный мной лишь в палатах буйных сумасшедших. Никто из присутствующих и головы не повернул – словно мы торчим тут уже давным-давно и успели всем порядком надоесть. А ведь зрителей было немало: около сотни демонов всех видов и размеров болтались по периметру комнаты в одиночку и компаниями, не считая тех, кто дремал на крытых циновками лавках.
Кроме обычных чертей нашего мира я приметил тупорогих царцитуков, щеголяющих в блестящих бриджах с прорезями для трех хвостов; зеленокожих плоскомордых пафихоруев, из ушей которых непрерывно шел дымок от горящей серы, а маленькие красные глазки прятались в круговых складках век; столбообразных жэа, которым приходилось пригибать головы. Шаксов, найев, берфитов и их ближайших родственников не считал – этого мелкого бесовского добра было в изобилии.
Все присутствующие глазели в центр комнаты.