Хозяин Колодцев (сборник)
Шрифт:
— Игар я…
Он понял вдруг, с каким выражением изучает его Черноухий. Понял и плотнее вжался в стену. Святая Птица, а вот это совсем плохо. Совсем плохо — и вот так, неожиданно, на ровном месте…
— Не бойся, — мягко сказал пиратский капитан. — Дружок у нас был, Ферти… Здорово на тебя похож. Жалко мне его; вот, на тебя гляжу вспоминаю…
Глаза его вдруг ласково прищурились:
— Хороший был парень… Веселый. Ты, вижу, тоже веселый — только загрустил чего-то… — и рука его, сплошь унизанная перстнями, дружески легла Игару
Игар растерянно улыбнулся. Неуверенно кивнул — и тут же, болезненно поморщившись, ожесточенно зачесался, задирая на себе рубаху:
— Ай… Сейчас только… ага…
Он драл и драл ногтями собственный живот, и на лице его застыло выражение свирепого блаженства:
— Ох… зараза… о-ох…
Черноухий убрал руку.
Еще некоторое время Игар чувствовал на себе подозрительный, с оттенком жалости взгляд; неизвестно, чем кончилось бы дело, но в этот самый момент распахнулись двери напротив, и уже знакомая Игарова старуха поманила всю троицу пальцем:
— Готово, господа хорошие… Все готово, мой господин, — Черноухому она поклонилась отдельно. — Уж не пожалеете, это лилия, а не парень. Точно лилия… Прошу пожаловать…
Не оглядываясь на Игара, Черноухий проследовал навстречу обещанному наслаждению; свита протопала следом, и Игар выдохнул сквозь сжатые зубы. До крови исцарапанная кожа жгла немилосердно.
Старуха вернулась через несколько минут; с ней явилась девочка лет семи, серьезная, с ленточкой в длинных густых волосах.
— Нашли тебе, — старуха многозначительно усмехнулась. — Вот, она кивнула на девочку, — проведет тебя. Монетку ей дашь потом… Ступай.
Корабельная цепь, пришитая к подолу старухиной юбки, тускло звякнула, коснувшись дверного косяка.
Над этой дверью страстно стонала раковина; следуя за девочкой, Игар поднялся по винтовой лестнице, дождался, пока провожатая шепотом перемолвится с кем-то в темном коридоре, проследовал за ней через душную комнату, где из круглой кадки с водой торчали две всклокоченные головы, через длинный винтообразный переход с окошками в потолке, через еще один коридор — и остановился перед закрытой дверью.
Девочка протянула ладошку:
— Плати.
— А где она? — напряженно спросил Игар.
Девочка кивнула на дверь:
— Там она… Плати.
Игар секунду колебался; потом посмотрел на серьезное, осунувшееся лицо и положил на ладонь монетку:
— Спасибо… Что привела…
Не говоря ни слова, девочка исчезла в конце коридора.
Игар постоял, пытаясь выловить внутри себя хоть какое-то чувство, уместное в отношении Тиар; чувства путались. Мешала, маяча перед глазами, десятилетняя девочка на пороге сельского дома; Игар плюнул наконец и изгнал все мысли вообще. Постучал в дверь, не получил ответа и вошел.
Глаза его давно привыкли к полумраку, но здесь, в комнате, царила и вовсе темнота; прямо у двери стояла наполовину свернутая ширма, и прежде, чем разглядеть
— …а лучше комариная травка. Жабье ушко тоже неплохо — но от комариной полностью все отшибает, хоть их пятнадцать подряд, хоть шестнадцать… Полстакана выпить, остальным рабочее место смазать — и ничего не чуешь, хоть целую галеру принимай по очереди…
Говорила женщина, сидящая на полу перед единственной в комнате свечкой; еще две — одна бритая наголо, другая с детской косой на плече — грызли один на двоих рогатый пряник. Привалившись к стенам, стояли свернутые ширмы; пол покрыт был сплошным тюфяком. Подсвечник — Игар разинул рот — изображал мужскую гордость в пике вожделения, и оттого вправленная в него горящая свеча приобретала вид странный и двусмысленный; тут же валялся забытый, надкушенный кем-то помидор.
Все это остолбеневший Игар успел рассмотреть в то время, пока обитательницы комнаты, одетые в одинаковые тесные платьица, молча разглядывали его; потом, наконец, бритая повернула голову к той, что рассуждала о травах:
— Хватает полстакана-то?..
Обладательница косы хмыкнула:
— А мне не надо… Никогда так не делала. Одной страсти хватало…
Бритая окинула ее ледяным взглядом:
— Это тебе на пятерых подряд одной страсти хватит… А когда их будет двадцать, как у меня вчера… тогда побежишь. За травками к Напилке…
— Кто из вас Тиар? — спросил Игар, к которому одновременно с даром речи явились раздражение и ярость.
Обладательница косы захлопала девчоночьими ресницами:
— А? Кто?
Игар шагнул вперед, будто собираясь схватить бритую за воротник:
— Кто из вас Тиар с ромбом на спине?!
— Страстный, — удивленно сказала бритоголовая.
Та, что рассуждала о травах, неспешно поднялась. Повернулась к Игару спиной; ловким привычным движением задрала платье, под которым, оказывается, не было ничего:
— Этот? Ромб, то есть?
Бритая услужливо поднесла свечку; в свете деревянного фаллоса Игар увидел сначала следы розог на округлых ягодицах и уже потом — четыре крупных, каких-то размытых родинки, располагающихся ромбом. Прямо под правой лопаткой.
Зависло молчание; обладательница косы с хрустом доедала пряник.
— Это не пятно, — сказал наконец Игар. — Это не родимое пятно… Это… так…
Носительница ромба удивленно вывернула голову, пытаясь увидеть происходящее сзади:
— А что это, по-твоему? Меня не один ты так искал… Был один парень, вроде пират, так тоже просил всегда: «Мне ту, что с ромбом»…
Она опустила платье. Тряхнула волосами; усмехнулась — как-то даже мило и кокетливо:
— А тебя вот… погоди-погоди. Вроде помню… Точно помню!.. Весной приходил… точно?
— Как тебя зовут?
Она неспешно вернулась на свое место; уселась на тюфяк, подобрала помидор, смачно откусила. Обладательница косы подбирала пальчиком оставшиеся на тюфяке пряничные крошки.