Хозяин моей судьбы
Шрифт:
— Ее под страхом смерти не заставишь жить в таком примитивном жилище. Она устроилась в гостинице. — Он окинул оценивающим взглядом ее ладную фигурку. — По-твоему, мы нуждаемся в компаньонке?..
— Я — точно нет, — с вызовом ответила Роми, чувствуя, как заколотилось у нее сердце. — А ты? Боишься, что я на тебя наброшусь?
Лениво усмехнувшись, Клод жестом предложил Роми сесть на узкую банкетку возле окна, а сам уселся напротив нее за стол.
— Скорее мне нужно держать себя в узде, — с усмешкой признался
— А почему ты не остановился в гостинице? — тихо спросила она, смущенная его ответом.
— Я слишком долго был в разлуке с замком, чтобы оставить его хотя бы на одну ночь.
— Но жить здесь!.. В такой тесноте! Глаза Клода мрачно блеснули.
— Ты мне сочувствуешь? — спросил он с усмешкой.
Роми вдруг подумала о том, какие бешеные траты предстоят Клоду для того, чтобы восстановить замок в его былом великолепии. Не каждому миллионеру по плечу. Правда, он выиграл грант французского правительства на восстановление поселка, но вряд ли он сможет использовать эти деньги на приведение в порядок собственного жилища. Вспомнив, что бывшая жена Клода без разбора тратила заработанные им деньги, она в порыве сочувствия сказала:
— Конечно. Мне кажется, ты не настолько богат, чтобы вложить несколько миллионов долларов в реставрацию замка.
— А что, для тебя имеет какое-то значение, беден я или нет?
Роми не замедлила с ответом, обратив его реплику в выгодную ей сторону.
— Ну, разумеется! Ты не в состоянии будешь купить у меня дома… Господи!.. — Она испуганно зажала ладонью рот, но было поздно.
— Так ты все это время играла со мной, хотя на самом деле желала продать их? — спросил он тихо.
— Мое мнение может меняться, — ответила Роми с притворной неуверенностью в голосе. — Хотя, признаться, я не собиралась выдавать свою заинтересованность в продаже так скоро. Мне казалось, я должна была попытаться поднять цену на товар. — Она простодушно рассмеялась. — Не думаю, чтобы из меня получился хороший торговец хромыми, и безгорбыми верблюдами. Проще говоря: ты хочешь купить дома, я хочу их продать. Назови свою цену.
— А ты располагаешь всеми необходимыми документами, подтверждающими твое право полностью распоряжаться собственностью?
Роми достала из холщовой сумки, висевшей на ее плече, бумаги и передала их Клоду.
— Отлично, — сказал он, просмотрев их. — Дома определенно твои… Что-нибудь выпьешь?
— Спасибо. Бумаги, пожалуйста, передай мне обратно.
Клод, помедлив, с величайшей неохотой вернул ей документы, потом поднялся из-за стола и жестом предложил Роми следовать за ним.
— Единственное, что отец оставил после себя в приличном состоянии, — это винный погреб, — пояснил он, ведя ее к замку.
Ступив на каменные плиты холла, Роми с интересом осмотрела зал.
— Как великолепно все это могло бы смотреться после реконструкции! —
— Постройка пятнадцатого века. Перестроена, и обновлена в семнадцатом. Стропила из древесины грецкого ореха, очень прочные…
Роми пробежалась пальцами по поверхности стола. Под слоем пыли обнаружилось темно-красное дерево, правда, другой конец стола разбух от дождя. Подняв голову, она разглядела в потолке дыру, сквозь которую проглядывал кусочек синего неба.
— Как грустно, — пробормотала она удрученно. — Послушай, Клод, но тебе и целой жизни не хватит, чтобы все это отреставрировать.
— Хватит, — тихо, но уверенно сказал он. — Просто я поставил перед собой цель первым делом привести в должный вид поселок. Я не могу позволить себе тратить деньги на реконструкцию замка, зная, в каких условиях живут там люди.
У Роми снова екнуло сердце. Этот человек вызывал восхищение своим благородством! Неужели он не играет?..
— И какие же сроки ты для себя определил? — спросила она, бредя по холлу.
— Четыре года на поселок. Пять на замок.
— Но ведь это почти десять лет жизни! — воскликнула она. — Десять лет каторжного труда!
— Смотри, здесь сохранились подлинные обои семнадцатого века, — сказал Клод, показывая на пораженные грибком стены. — Я надеюсь воссоздать точную их копию. А вот эти деревянные панели большей частью прогнили, но некоторые из них, возможно, удастся сохранить. А теперь давай пройдем в западное крыло, в салон. Там дела обстоят чуть лучше.
Клод зажег свечи в старинном подсвечнике, взял его в руку и повел Роми по темным, мрачным коридорам. Девушка, слегка испуганная, прижалась к его плечу.
— Я считала коттеджи матери верхом запустения, — сказала она чуть слышно, — но то, что я вижу здесь, просто не поддается описанию.
— Почему же, — раздраженно отозвался Клод, — во все века это называлось вандализмом.
Он, вероятно, думал в это мгновение об отце, но Роми невольно вспомнила о матери. Та наверняка имела отношение к запустению замка, но в какой степени — это ей еще предстояло выяснить.
Они ступили в пронизанный лучами заходящего солнца зал со стрельчатыми окнами от пола до потолка, выходящими на запущенную оранжерею с разбитыми стеклами.
Клод ушел в погреб, унеся подсвечник с собой, а Роми, примостившись на краю старинного кресла, попыталась в очередной раз разобраться в своем отношении к нынешнему хозяину замка.
Да, Клод Ларош был мстителен и беспощаден по отношению к себе и другим. Он манипулировал людьми, очаровывая их и пряча свои истинные намерения. Да, он был страстно предан своему владению и благополучию обитателей поселка, и они, кажется, обожали его. И конечно же, в глубине души своей он оставался джентльменом, человеком чести и слова.