Хозяин Проливов
Шрифт:
Арик просто летел. Левкон не ожидал от него такой прыти. Но жеребца должно было хватить ненадолго. Чуткое ухо гиппарха уже слышало, что конь идет очень неровно. К тому же вес всадников был распределен неудобно для лошади: тяжелый должен сидеть впереди, а легкий может попрыгать и на крупе. Сейчас же Левкон всем своим весом давил скакуну на задние ноги — сбавлял ход.
— Арик! Давай! Давай! — умоляла Арета, прижавшись к шее коня. — Выноси, милый! Ты же не хочешь в похлебку!
Жеребец в похлебку не хотел, но он и так сделал все, что мог. В какой-то момент до Левкона дошло, что один должен прыгать. Простого движения Ареты было
— Меняемся местами, — выдохнула всадница и, резко дернув узду, соскочила на землю.
Левкон скользнул вперед на ее место с такой быстротой, с какой меч входит в ножны. Теперь он почувствовал себя уверенно и наклонился, чтоб за руку вдернуть хозяйку наверх. За долю секунды у него в голове мелькнула мысль, что ведь сейчас он господин положения, Гиппарх мог просто дать коню в бока, и Арик, уже привыкший слушать его руку, понесется вперед, оставив «амазонку» на дороге. Женщина ненадолго отвлечет скифов от преследования. А он на коне уйдет мимо лагеря в степь — пара дней по холмам, и Пантикапей…
Наверное, все это она прочла у него на лице, когда Левкон, уже вцепившись Арете в ладонь, втащил ее на спину лошади и пустил Арика вскачь. Во всяком случае, глаза у нее расширились и потемнели от ужаса.
Они успели. Посты заметили их еще издалека. Было слышно, как в лагере запели трубы, и через несколько минут отряд меотянок уже выскочил за ворота навстречу врагу. Скифы не побежали, вероятно, думая, что справятся с сотней женщин. Но ошиблись. Арета не приняла участия в схватке. Там и без нее хватало народу. Еле живую от усталости, Левкон отнес ее в палатку, а сам пошел к воротам посмотреть, чем кончится драка. Скифов изрубили. Даже не догадались взять пленных, чтоб расспросить: кто, откуда, почему так близко? Иногда у гиппарха слов не хватало, чтоб описать степную тупость. А может, Тиргитао уже все знает? Недаром ведь Арета сразу поняла, что это скифы. Еще ни коней, ни одежды не было видно…
Ночью оба не спали. То ли хозяйка выдрыхлась за день, то ли просто не могла глаз сомкнуть после хорошей встряски. Левкон слышал, как Арета ворочается за стеной, и сознавал: она тоже чувствует, что он не спит.
— Ты там был? — вдруг спросила Колоксай так, словно они только что прервали разговор.
— Вы видели, — глухо отозвался гиппарх.
Арета завозилась, встала и, взяв одеяло, пришла в его угол сама. Она бросила войлок на пол, села, подогнув под себя ноги, и Левкон увидел, что у нее в руках мех и две деревянные чашки. «Пить с рабом? Чем это может кончиться?» Желтое хиосское ударило в донышко.
— Чтоб они сдохли.
Такое предложение грешно было не поддержать.
— Ты знал Мадия?
Знал ли он Мадия? Как говорится, и не раз. Этот выродок сломал ему ребро.
— Нет, — вслух сказал гиппарх. — Моим хозяином был Горбий.
Она шмыгнула:
— Не лучше. Впрочем, кто из них лучше?
И с этим Левкон готов был согласиться. Все скифы редкие скоты. Меотийская неволя не легче. Но здесь, как ни странно, по тебе ходят ногами, потому что ты раб, а не потому, что ты грек. Станешь свободным — и с тобой будут говорить на равных. У скифов не так. Там ты раб не потому, что попал в плен, а потому что грек. Ты уже родился рабом хозяина-скифа и только по недоразумению гулял на свободе.
— Долго ты там был? — спросила Арета.
— Около года.
Женщина кивнула. Было ясно, что про себя она говорить не хочет. А он про себя. И все же их что-то удерживало друг возле друга, хотя наполненные по второму разу чашки так и остались нетронутыми.
— Почему ты меня сегодня не бросил? — спросила Колоксай. — Ты же хотел, я видела.
— А почему ты не скинула меня на дорогу? Знала же, что Арик почти сдох.
Она снова зашмыгала носом и ничего не сказала.
— Откуда они тут? — Вот это беспокоило Левкона куда больше ее странного поведения.
— С Борисфена, — вздохнула Арета. — Миновали перешеек и по западному берегу вышли сюда. Я думала, что они двинутся на Феодосию. Но часть отрядов просочилась в Киммерию.
Значит, он не ошибся. Хозяйка ездила на разведку и кое-что узнала. К несчастью, не все.
— А кочевья? Почему они ни о чем не сообщили?
— Должно быть, испугались и ушли в предгорья. Там безопаснее. — Колоксай вздохнула. — Теперь Тиргитао двинется на поиски заплутавших кочевий. Можешь взять вторую лошадь из табуна. Мы будем ехать быстро.
Вот это дело. В дороге всегда легче бежать. Тем более верхом. «Не упусти второй шанс, придурок», — сказал себе Левкон.
— Надо спать. — Колоксай поднялась. — В ближайшие дни отдыхать не придется.
Отдыхать не пришлось уже этой ночью. Левкону показалось, что только он смежил глаза, как раздался невероятный грохот, топот сотен ног, крики и что-то большое бесформенное рухнуло на палатку, сминая правое крыло вместе со столбом, растяжками и всем скарбом. Гиппарх услышал тревожное ржание Арика, метавшегося по загону, а потом удаляющийся стук его копыт. Наверное, конь сорвался, напуганный сполохами огня, криками и стуком мечей.
Скифы напали внезапно. Никто не предполагал, что их окажется так много. Ну один отряд, ну два. Выставили дополнительный дозор и готовились завтра на рассвете сняться с места. Но чужаки пешком подобрались по заросшим колючками балкам вдоль моря, неслышно сняли караульных и открыли ворота конникам, притаившимся за холмами в степи.
Бой завязался уже в лагере. Сонные перепуганные меотянки, не предупрежденные хотя бы криком дозорных, выскакивали из палаток без кожаных нагрудников, с одними мечами в руках и быстро падали под ударами тяжеловооруженных противников. Чтоб добавить сумятицы в ночной бой, скифы подожгли тростниковые крыши над загонами со скотом. Войлок тоже хорошо горел. С гортанными криками бородатые всадники носились по чужому лагерю, опрокидывая бочки с водой, легкие навесы над кузницами, снося изгороди и срывая палатки.
В этой неразберихе мало кто из «амазонок» смог оказать серьезное сопротивление. Женщины метались по пожарищу в поисках лошадей и оружия. Лишь немногие, наиболее хладнокровные, смогли применить луки. Стрельба ночью, среди бьющих в глаза огней по скачущим мишеням почти безнадежна. И все же часть наступавших удалось ссадить на землю, продырявив коням шею. Одна из лошадей, прошитая сразу десятью стрелами, завалилась на палатку Ареты. Левкон слышал треск конских ребер от удара о землю и громкий рык всадника: «Педар-сухте!» В следующую секунду он изнутри накинул на голову врага свободный край войлока и начал душить, не зная, кого боги послали им на голову.